Демон абсолюта

Лондон так же опасался последствий публикации мандата в Багдаде, как и в Дамаске. Рапорт Бонэма исходил от комитета Керзона. Он предлагал сформировать Совет арабского государства под британским контролем, членов которого мог смещать верховный комиссар. 5 мая Уилсон, который узнал о назначении мандата лишь через «Рейтер» и объявил о нем почти без комментариев, наконец получил из Лондона декларацию: правительство приказывало принять незамедлительные меры, после консультации с советами и подтверждения общественным мнением, к новому шагу вперед в развитии национальной жизни[593]. Уилсон не опубликовал эту декларацию и ответил: «Консультации с советами и опрос общественного мнения могут иметь лишь один результат. Экстремисты, которые, следуя примеру своих сирийских коллег, требуют абсолютной независимости Ирака, с Абдуллой или без, угрозами и призывами к религиозному фанатизму, пока идет рамадан, будут нападать на тех, кто до этих пор ждал от правительства плана, предлагающего разумные шансы на успех, который они могли бы поддержать»[594]. Он предложил отложить применение проекта Бонэма. Комитет в Лондоне отказал ему, но согласился, чтобы Уилсон не публиковал декларацию.

30 мая в Багдаде узнали, что армия партизан, вышедшая из пустыни под командованием некоего Тамиль-бея, наступает в направлении Мосула. Верховный комиссар послал на разведку самолет, с которого ничего не увидели. Эта армия, если она существовала, скоро должна была выйти на связь с гвардией Телль-Афара.

Добившись отсрочки решения о публикации декларации Лондона, но не добившись этого по поводу рапорта Бонэма — который ничего не декларировал — Уилсон создал в Багдаде впечатление, что Великобритания не собирается ничего менять. Митинги в мечетях умножились; пулеметчики правительства начали патрулировать улицы. Группа из пятнадцати делегатов-националистов потребовала вручить верховному комиссару их предложения, чтобы тот передал их в Лондон. Тот попытался сначала избежать встречи, потом принял делегатов 2 июня. Он приказал четырнадцати местным представителям знати, известным своей послушностью, присоединиться к ним; войска были подняты по тревоге, и военный корабль собирался занять позицию на Тигре перед дворцом правительства.

Уилсон изложил свою политику, сообщил, что декларация «по линии рапорта Бонэма» будет в ближайшее время, подчеркнул, что ничего не удастся добиться торопливыми действиями. Всякий беспорядок немедленно встретится с силой, и военные власти вмешаются «при необходимости»[595].

Делегаты ответили, что независимость была обещана Месопотамии в конце 1918 года; что идет уже 1920 год; что в этом нет ничего торопливого; и что они требуют свободы прессы и правительства, которая была им обещана англо-французской декларацией. И, к удивлению верховного комиссара, добрая часть четырнадцати смиренных присоединилась к делегатам, подтверждая, что о независимости взывает весь арабский народ…

Ночью 3 июня английский майор гвардии Телль-Афара был убит[596] одним из своих иракских офицеров; 4 июня разведчики восставших вошли в город, за ними последовала армия и важные силы племен зубур и шаммар. Британский гарнизон был перебит; пулеметчики, тотчас же посланные из Мосула, взяты в засаду, их слуги убиты; самолет разведки сбит. Укрепившись в городе, племена атаковали все военные конвои, отважившиеся выйти на дорогу между Багдадом и Мосулом, и националистские послания все призывали встать против армии, чтобы атаковать Мосул, готовый к приходу восставших.

5-го английская колонна, посланная из Багдада против Телль-Афар, вызвала на связь аванпосты восставших, которые ответили ей — и вступила в город, не встретив противника. Арабская армия и восставшие племена исчезли в направлении Дейр-эз-Зора. Собирались ли они начать вылазки? Англичане, численность которых была очень малой, опасались этой тактики больше, чем кампании; но в городах, где ждали освободительной арабской армии под командованием Абдуллы или Зеида, ставших героями экстремистов, были сильно разочарованы. Однако в тот же день была распространена первая прокламация, подписанная ядром «Ахад», которая объявляла о том, что англичан вскоре изгонят.

Уилсон хотел энергичных действий, а не каких-то уступок, которые разрешали ему телеграммы из Лондона. 9-го он ответил: «Мы не можем сохранять нашу позицию мандатариев политикой примиренчества по отношению к экстремистам… Мы должны быть готовы предоставить людей и деньги, чтобы сохранить протяженность нашей власти на последующие годы. Мы должны быть готовы, невзирая на Лигу Наций, очень медленно вводить демократические или конституционные институты, применять которые в странах Востока за последние годы пытались со столь малым успехом. Если правительство Его Величества считает такую политику неприменимой или превышающей наши силы (что возможно), я считаю, что лучше будет пойти по другой дороге — какой бы устрашающей, и, с местной точки зрения, ужасной она бы ни была — и вывести войска из Месопотамии»[597].