Демон спускается с гор

Не только Айсэт делала вид, что не замечает влюбленности Тугуза и Дахэ. Весь аул был свидетелем того, как ручей их дружбы обернулся водопадом, а они стояли на краю, готовясь прыгнуть вниз в любой момент. Но Дахэ упомянула золотые глаза духа; и взрослые решили, что судьба распорядится лучше. Они твердили в один голос: «Нет у нас девушки краше!» – с гордостью и печалью. Дахэ берегли, не поручали никаких тяжелых заданий, запрещали играть в резвые игры и далеко ходить. Мать Дахэ, тетушка Зугра, частенько не разрешала ей принимать участие в ритуале вызова дождя, который проводили женщины. А если позволяла, то Дахэ гордо шла чуть в стороне от общей шумной толкотни и вскидывала голову, ведь кто-нибудь обязательно ласково шептал: «И орлица с нами летит». Дахэ умела делать вид, что рада оставаться в стороне, что уже не так глупа и мала, чтобы бежать вместе с остальными девчонками. Ни июльская трескучая жара, от которой разламывались болью головы, ни крутой спуск к обмелевшему ручью не сбивали ее шага и надменного выражения лица:

Мы идем – и плывут облака,
И земля станет словно река;
Шаг ускорим – они побегут,
Влагу танцем своим принесут,
Оросят наши земли дождем.
Просо взрастим, виноград соберем.

Женщины несли наряженную лопату, вырезанную из цельного куска дерева. Древко обматывали соломой и старым платьем, украшали белыми шерстяными нитями и сухими цветами, на широком полотне рисовали глаза и рот, а под ним завязывали узел платка. С этой наряженной девой подходили женщины к домам, и на них выливали ведра драгоценной воды. Дахэ обычно стояла у шелковицы посредине деревни и смеялась от всей души, но не вместе со всеми, а над той, которая вымокла больше других. Спустившись к узкой ленте ручья, что ушел глубоко в расщелину каменистых берегов, женщины бросали лопату на другой берег, так, чтобы она встала на древко, как положено человеку. Когда Дахэ подросла и набралась сил, эту важную миссию переложили на ее плечи. И Дахэ не подводила. Дождь начинался через три дня и приносил облегчение людям и земле.

Но иногда простая женская хитрость не срабатывала, и засуха продолжала терзать Гнилые земли, выпаривая еще сильнее болотные миазмы и наполняя ими раскаленный воздух. Тогда за дело принимался жрец. Он выбирал достойного юношу и отправлял его к вершинам гор пройти по перевалу до далекого озера, зажатого в кольце леса и лугов. Озеро, идеально круглое, хранило свои воды от жара, и, когда выбранный юноша, преодолев долгий обратный путь, приносил кувшин, полный озерной влаги, она оставалась холодной. Жрец принимал кувшин из рук гонца и выливал воду в ручей. Дождь утолял жажду земли уже к вечеру.

В тот год Гумзаг выбрал Тугуза. И Дахэ, красавица и умница Дахэ, пошла вместе с ним, не сказав ни слова матери и отцу.

– Помоги мне, – Дахэ схватила за руку Айсэт, которая шла мимо ее дома вместе с Гумзагом учиться вырывать зуб. – Я знаю, у тебя доброе сердце.

– У тебя что-то болит? – спросила Айсэт.

Она говорила с Дахэ с неохотой, но в то же время в глубине души обрадовалась. Быть может, девичья память, что быстрее воды утекает сквозь пальцы, отпустила воспоминания о гаданиях над Безымянным и Дахэ пришла просить прощения, предложить дружбу.

– Сердце, – ответила Дахэ.

Боль своего сердца она открыла Айсэт, спрятавшись за стволом шелковицы, под которой детьми они так любили играть, трясли ветки и поедали гусенички черных ягод, а после выбирали, у кого руки и рот запачкались сильнее и причудливее.

– Вылечи меня, Айсэт. Ты же сумеешь все сохранить в тайне?

Айсэт выслушала ее и согласилась.

Три дня Дахэ не было в деревне, но ни тетушка Зугра, ни Керендук не искали дочь, по деревне не разнеслись кривые шепотки, потому что Айсэт пришла в дом Дахэ и сказала, что та сильно больна и надобно ей три дня лежать под присмотром. Коль скоро девушке негоже пребывать в доме Гумзага, всю заботу возьмет на себя его ученица.

Дождь пошел, земля напилась, честь осталась незапятнанной. Айсэт никому не сказала, что на самом деле приключилось с Дахэ. Трижды спрашивал Гумзаг, отчего она не сопровождала его по обыкновению, когда он шел за травами ранним утром, пока первая роса еще лежала на них. Все три дня допытывалась Дзыхан, почему дочь не выходит во двор. По вечерам появлялась у дома тетушка Зугра и выспрашивала через окно про здоровье Дахэ, но ни разу не мелькнула у Айсэт мысль проговориться.

Айсэт стояла под дождем в ожидании Дахэ и ее благодарности, но так и не дождалась. Промокли волосы, облепило ноги платье, выцвели темные тучи, а Дахэ не пришла, не пришел и Тугуз. Через день женщины повели разговоры о том, что теперь уж точно один путь – в пещеру к горному духу, еще через день Айсэт угораздило поменяться с Дахэ местами.