Демон спускается с гор

пещера пела песню Дзыхан, печальную, переменчивую, тревожащую Айсэт в долгие зимние вечера, когда горы окутывал снег. Мама не любила застывшие зимние слезы: они напоминали ей дом, который она покинула. И песня тоже. Но Дзыхан пела ее, потому что она так нравилась Айсэт.

– Дай руку, – голос обрел лицо, призрачное солнце в воде обернулось Шарифом, бледным и злым. Тьма отталкивала его. Шариф сжимал в одной руке кинжал, а другую протягивал Айсэт. И в этот раз Айсэт откликнулась. Подняла руку, шлейф невидимого платья не отпускал ее. То, что обнимало ее, поддалось, но тут же потащило обратно.

Кинжал Шарифа пролетел у полыхающей щеки Айсэт, и раздался новый звук – не крик, не стон, жалоба лопнувшей струны. Руки заскользили прочь. Айсэт разглядела чересчур длинные пальцы, синюю кожу со множеством ран, словно от укусов маленьких зубастых ртов. Она закричала – и тьма с всплеском выпустила ее на свободу.

– Ай, – расслышала Айсэт.

Из тьмы Шариф выдернул Дахэ. Она завизжала, оттолкнула его, неловко упала рядом с Айсэт. И первой пришла в себя.

– Там были руки. – Не поднимаясь, на четвереньках, она подползла ближе к Шарифу, выглянула из-за него и повторила: – Руки. – Дрожащий палец указал на озеро, на берегу которого они очутились, и Дахэ тут же отпрянула.

Коса расплелась и спуталась, платье облепило тело. Дахэ села возле Шарифа, поджав ноги. Она совершенно забыла о том, что не разговаривает с ним, забыла и о правилах приличия. Ее колотило, она то и дело дергала себя за волосы, приглаживала их, отбрасывала пряди и сразу же снова пыталась заплести косу.

– Они хотели утопить меня. Это алмасты?

– Или невесты, – ответил Шариф. Он повернулся к Дахэ и осторожно, за плечи, поднял ее с колен.

Дахэ никак не могла оставить в покое волосы. Айсэт, у которой все еще жгло в груди, а голова трещала от повторяющейся мелодии пещеры, нашла в себе силы встать чуть в стороне от Шарифа и Дахэ.

– Озеро… она заманила нас в озеро. – Айсэт вглядывалась в темную поверхность. Дахэ она не слышала. «Почему озеро и те, кто скрывался в нем, пели песню мамы?»

– Кто? – спросила Дахэ. – Кто заманил?

– Пещера, – еле слышно проговорила Айсэт.

– Не пещера, – взвилась Дахэ. – Дух! Все из-за вас, я предупреждала!

– Почему рук так много? – возмущение Дахэ не трогало Айсэт. Вода сливалась с мраком пещеры, они столько плутали в темноте, что могли не заметить границы между землей и озером. Шагнули – и провалились. Возможно, Шариф шел позади и услышал всплески или вынырнул, пока руки не успели вцепиться в него. Они действительно были там, бледно-голубые, едва заметные, почти водоросли, но все-таки руки. Наверняка в озере водились рыбы, что искусали эти тонкие женские руки… на некоторых тускло блестели кольца и браслеты.

– По числу невест. – Шариф выливал воду из сапог. – Или, по крайней мере, по их половине.

– Значит, они не доходили до горного духа? – Дахэ потопталась на месте и все же подошла ближе к озеру.

– Или никакого духа нет вовсе, – прошептала Айсэт. – И мы, повинуясь вековому страху, отправляли девушек на смерть в этом озере.

– Мы никого никуда не отправляли, – зашипела Дахэ. – Отправили нас. Меня. Тебя тут быть не должно.

– Почему «по их половине»? – Айсэт повернулась к Шарифу. Волосы ее хлестнули Дахэ по щеке, и та оттолкнула Айсэт от себя. Пришлось ухватиться за ее локоть, чтобы снова не свалиться в озеро.

– Ты… неуклюжая… – Дахэ стряхнула руку Айсэт, поджала губы и отошла как можно дальше, позволяя увидеть, куда показывает Шариф.

– Кто-то здесь точно обитает и не желает впускать кого попало.

За озером каменную нишу, какую могли выбить в теле гор великаны в попытках спрятаться от испов, украшали ворота, уходящие в воду и теряющиеся в вышине пещеры. Ворота источали тусклое, рыжеватое свечение. Слева от них росло дерево.

Шариф снял вымокший башлык и бросил его в озеро. Поверхность тут же пришла в движение, руки выпрыгнули из воды и разорвали плащ на мелкие клочья. Вымокшую шапку, которую он засунул за пояс, выбрасывать не стал.

– Надо решить. Вперед, назад или присоединиться к тем, кто в озере.

– Мне нельзя назад! – Айсэт и Дахэ закричали одновременно. Дахэ подбежала к Шарифу.

– Я избранная невеста, я не могу вернуться. Дух сам выбрал меня. – Она замотала головой, ткнула пальцем в сторону Айсэт: – Мы чуть не утонули из-за нее. Наверняка и раньше находились те, кто хотел обмануть духа. И все они утонули. Смельчаки, – она хмыкнула. – Ты ведь это имел в виду, говоря о половине? Слишком добренькие, слишком умные…

– Слишком храбрые? – предположил Шариф. – Тонули мы, по твоим словам, и по моей вине. Я здесь тоже лишний. Выходит, она, – он указал на Айсэт, – слишком добренькая, а я не сказать бы, что умен, а скорее наоборот. А ты избранная и выбираешь идти вперед?

Дахэ не ответила ему. Снова подошла к озеру и вперилась в противоположный берег.

– Мне надо спасти родителей, – сказала Айсэт, когда Шариф взглянул на нее. – Думаю, мы все давно выбрали направление пути.