Демон спускается с гор

Шариф уселся у кромки воды и улыбнулся. Он почти всегда прятал ухмылку в уголках рта, если не считать момент под водой, когда сжатые губы походили на трещину, а глаза горели.

– Слишком умных с нами, увы, нет, поэтому добреньким, но глуповатым храбрецам предстоит придумать, как перебраться через озеро.

– Меня оно пропустит, – заявила Дахэ и сделала шаг в озеро.

Руки поднялись на поверхность, пальцы зашевелились.

– Мне кажется, надо спеть, – вырвалось у Айсэт.

Шариф уставился на нее, Дахэ не повернулась, неопределенно повела плечом.

– Ты считаешь, твари, сидящие в озере, соскучились по песням? – Шариф периодически оттягивал и тряс мокрую ткань штанов.

– Разве вы не слышали песню? – Айсэт подбирала слова. «И не видели женщину и новорожденного?» Ее вовсе не смущала насмешливость Шарифа, но прямая спина Дахэ, столбом стоящей над водой, заставляла говорить осторожно. – Про двух влюбленных.

– Она полоумная, – стены пещеры отразили крик Дахэ. – Я ничего не слышала, я тонула. Ты спятила, меченая.

Айсэт почудился шелест крыльев, отраженный эхом, она задрала голову. На той стороне озера, над деревом, мелькнула и скрылась у ворот тень крупной птицы.

– Мне ее пела мать. Я смогу вспомнить все слова, – Айсэт заговорила громче.

– Правильно тебе жениха подыскали. – Злость Дахэ камнями падала в озеро. Руки покачивались, ждали. – Вы с ним пара, два дурачка. Он тебе тоже песенку споет, если вернешься. Но ты не вернешься…

– Ты предложишь идею лучше? – перебил ее Шариф.

– Можем бросить им Айсэт. – Дахэ слегка повернула голову. – Она ведьма, сумеет договориться. А сами переплывем озеро.

Айсэт подошла к Дахэ. Она гладила живот почти такими же покачивающими движениями, как руки в озере.

– Так и поступите, если у меня не получится. Спасибо, Дахэ.

Мотив легко перенесся из памяти на язык, слова выходили сами собой, облекаясь в образы юной девы и ее жениха. Айсэт пела и видела, как у ущелья появляются девушка и юноша, как порывисты их движения, как они обнимают друг друга, как склоняют головы. Как он что-то отдает ей. Песня изливалась из Айсэт, словно в ней еще осталась вода и теперь истекала в озеро. Девушка опускает то, что подарил ее жених, в воду, и подходит к дереву. На ее шее жгут, тот самый, о котором поет Айсэт, о котором пела пещера. Но он и не жгут вовсе. А дивное ожерелье. Айсэт не должна видеть его, все происходит далеко, все неверно и туманно. Девушка падает в воду. И руки, те руки, что старались утопить чужаков, потревоживших покой пещеры, подхватывают ее и несут над водой.

Айсэт ступила в озеро.

Ноги погрузились в воду, она шагала в подставленные ладони, и песня повторялась, хотя Айсэт уже не пела. Дахэ ухватилась за подол Айсэт, но она не оглянулась. Песня подсказывала, что и Шариф пошел за ними, и предупреждала, что стоит оглянуться – руки утянут их на глубину.

На середине озера тело призрачной девушки проплыло мимо них. Айсэт узнала ее: прошедшей ночью нежная красавица уже плыла по воде, неподвижная и бездыханная, уводя Айсэт за собой. Длинные волосы окружали утопленницу сиянием, и в их свете руки, державшие Айсэт, Дахэ и Шарифа над водой, утрачивали мертвенную синеву и наполнялись жизнью. Ожерелье исчезло, зато руку украшал браслет. За девушкой плыло перо, золотисто-коричневое, усеянное белыми крапинами. Оно сопровождало ее в последний путь, возможно, подарок любимого, возможно, связь с отчим домом, а может быть, дар небес заблудшей душе.

«Или его уронила птица. Точно ли она померещилась мне?» – подумала Айсэт.

Песня ускользала. Руки, служившие им опорой, начали опускаться.

– Быстрее, – коротко приказал Шариф.

И они побежали.

Вода добралась до колен, до пояса. Руки вспомнили о своем предназначении, хватали за платье, за косы. Образ девушки растворился в наступающей мгле. Вода поднялась до груди, и руки дернули Айсэт вниз. Под водой в скоплении пузырей Айсэт разглядела, как отчаянно сопротивляется Дахэ, как пинает руки Шариф. Как он подплывает к Дахэ, перехватывает за талию и устремляется к поверхности. Как они уплывают прочь.

«Мы с тобою, мы с тобою…» – затихало внутри Айсэт. Руки отпустили ее щиколотки и исчезли.

«Наверное, Шариф и Дахэ выбрались, – отчего-то подумала Айсэт и вынырнула на поверхность. Так и есть – платье Дахэ ярким пятном выделялось на фоне врат. – А я смогу узнать, что случилось с младенцем». До берега оставалось три больших гребка. Они показались Айсэт непреодолимыми. «И куда плывет девушка? Донесут ли ее воды до берега? Если ей удастся выплыть, то и я выйду на сушу, из пещеры… А если нет, то и пытаться не стоит».

Твердая рука схватила ее за ворот платья и вытащила на берег. Айсэт подняла голову, и на миг ей почудилось, что на шее Шарифа блестит ожерелье утонувшей девушки, но оно обернулось жгутом и душило его.

– Ты была права, – произнес Шариф.

И наваждение исчезло.

Глава 8. Железные врата

Шариф не обращал внимания на напитавшийся водой цый и разбухший бешмет, изучал узор на створках ворот.