День ботаника

– Так что родноверы-то?

– Отступники-чернобожцы так там и живут. Только это уже не люди, а ходячие куклы, у них вместо душ гнилые грибницы Чернолеса. А уцелевшие даждьбожцы попрятались. Наина – одна из них.

– Есть и другие?

– Были. Один основал Сетуньский Стан. Хотел создать что-то вроде рыцарского ордена для битвы на Калиновом Мосту и натаскивал своих последователей на самых опасных тварей. Но когда погиб – они забыли о своём предназначении и теперь истребляют всё, что под руку попадётся. И, похоже, впутались в какую-то тёмную историю.

Голос лешака стал печальным. Он сник, плечи опустились, руки-сучья безвольно повисли вдоль тела.

– А вы, значит, знали?

– Лешаки много чего знают, только людям не говорят. Не готовы вы узнать правду…

Гоша шумно встряхнулся всем своим замшелым телом, в точности, как собака, вылезшая из воды. В стороны полетели кусочки коры и клочья мха.

– Ну что, отдохнул? – он говорил прежним, скрипучим голосом. – Вставай, идти надо. Тебе ещё о выполнении задания отчитываться и о погибшем докладывать.

– Это точно… – вздохнул, поднимаясь с лавки, Егор. – засадят писать бумажки, до ночи провожусь. А жрать, между прочим, хочется – обед-то мы пропустили…

– Вот и пошли.

XIV

На песке, недалеко от воды пылал костёр. Языки пламени взлетали к чёрному небу выше крон деревьев, подступающих к пляжу, бросали отсветы в воду, играли бликами в непроницаемой стене листьев на противоположном берегу.

У Большого Костра, которым на Поляне традиционно встречали партии новичков, царили благодушие, веселье и любовь – в самом, что ни на есть, плотском воплощении. А как иначе, если здесь собралось две сотни молодых людей, не отягощённых особыми проблемами, ошалевших от невиданной до сих пор свободы? Купаться можно до середины октября, брага, которую здесь гонят из малины и смородины, и дурман-травка, поставляемая окрестными фермерами всегда в достатке. Что ещё нужно для непрекращающегося праздника свободной любви?

Гости Поляны вносили в общее веселье свою лепту. Челноки и речники Нагатинского затона заводили необременительные романы с податливыми приезжими девицами, и нередко увозили в своих лодках подруг и будущих жён. Окрестные фермеры везли сюда сыновей-сильванов – в «лесных» семьях рождались по большей части, мальчики, невест не хватало, вот и приходилось припадать к живительному источнику, бьющему в Серебряном Бору.

Костёр медленно прогорал. Давно сварились и съедены китайские крабы, опустела бутыль сетуньского эля и ещё две, с ягодной брагой. Коля-Эчемин притомился травить речные байки, осоловел от выпитого и съеденного, и восседал на чурбачке в окружении экономно одетых поклонниц, восхищающихся «индейской» причёской и висящими на шее ножнами с «бобровым хвостом». Впрочем, интересовали их не только внешние атрибуты мужественности – одна, ничуть не скрываясь, полезла каякеру в штаны, другая впилась в губы жадным поцелуем.

– Попал ваш индеец! – тихонько хихикнула Лиска. – Затащат в кусты и до утра не отпустят. Эти дуры уверены, что, если трахаться с лесными обитателями – быстрее приобретаешь иммунитет.

В отличие от пленивших Колю девиц, собеседница Сергея к новичкам не относилась. Она и была той пассажиркой, ради которой каякер завернул в Серебряный Бор. Лиска, занимавшаяся переправкой новичков с Речвокзала на Поляну Коломенское, как раз отправлялась за очередной группой. Но по дороге случилась неприятность – лодочник пропорол днище своей байдарки о топляк, и девушке, чтобы не застрять на Поляне, пришлось посылать почтовую белку за старым знакомцем. Эчемин разыскал её возле биостанции, и предложил провести вечер в их компании – он собирался отправиться в путь с утра пораньше, и не собирался тратить время на поиски.

Сейчас Лиска оживлённо болтала с сидящим рядом парнем.

– …знаешь, чего мне больше всего не хватает? Зимы. В детстве, маленькой, я ходила в парк, каталась на санках. А под Новый Год там ставили большущую ёлку с гирляндами. В Коломенском тоже раньше устраивали новогодние гуляния, и ёлку наряжали перед дворцом.

Её лицо, тонкое, с мелкими чертами, озаряли сполохи костра. Собеседник – тощий, белобрысый молодой человек, представившийся челноком с Филей, как бы невзначай положил ей руку на коленку. Сергей отвёл глаза и стиснул зубы.

«…чёрт, мне-то какое дело? Девчонка как девчонка, есть и пособлазнительней…»

– Так что вам, коломенским, мешает? – недоумевал белобрысый. – Украсьте ёлку и пляшите вокруг, сколько влезет!

– Да ну, что это будет за ёлка? – Лиска забавно наморщила носик.

«…а ведь правда, похожа на лисёнка. Только не рыжая, как Яська…»

– …это хрень какая-то получится, а не ёлка! На ёлке снежок должен лежать, укутывать, блин! И чтоб «снежного ангела» делать, и чтоб снеговика лепить! И чтоб…

И как бы невзначай стряхнула руку собеседника. Сергей, увидав это жест, повеселел.

– Ну, извини… – белобрысый понял намёк. – Со снегом в Лесу напряжёнка. А вот если…