День ботаника

Внутри оказалось нечто, смахивающее на ручной пулемёт – с сошками, рамочным прикладом и пистолетной рукоятью, позади которой из казённика торчал патрубок с резьбой. Кончик ствола венчал набалдашник из трёх цилиндров с выхлопными отверстиями.

– Вот, смотри, студент: лёгкий пехотный огнемёт ЛПО-50. Простой, надёжный, как табурет. Принят на вооружение в 1950-м.

– Так ему уже сто лет? – изумился Егор. – Ничего себе, антиквариат! Где такой нашли, в подвалах?

– Эй, Яша! – крикнул Бич. – Тут юноша интересуется, где ты спёр огнемёт?

– На Химфаке, учебное пособие. – донеслось из тоннеля. – Ап-чхи! Простите… раньше студенты обучались на военной кафедре, с тех пор и остался. Мы его перебрали, почистили, опробовали – ничего, плюётся метров на тридцать. Только запасных баллонов мало, всего три комплекта.

– А огнесмесь откуда? Нефтепродукты в Лесу за сутки превращаются в кисель!

– Тоже химики помогли, набодяжили какую-то пакость из спирта, растительных масел и желатина.

Егерь накрутил на патрубок толстый армированный шланг и присоединил к казённику разъём электрического кабеля.

– Ну вот, агрегат готов к бою. Система пороховая, с двумя пиропатронами: один создаёт давление для выброса, второй поджигает струю. Сами патроны срабатывают от электрозапала. Слышь, Израилич! – крикнул он в темноту. – Запасные батареи не забыл? А то разрядится, и будем мы иметь бледный вид и макаронную походку.

– Три штуки. – прилетело в ответ. – На тележке, в железном ящике.

Егерь пошарил под брезентом.

– Верно, здесь… так вот, студент, у ЛПО-50 есть особенность: одним выстрелом опорожняется весь баллон. Так что у нас ровно двенадцать выстрелов.

И он ткнул стволом в сложенные на тележке баллоны.

– Да ты присядь, расслабься, а то вон, весь вспотел!

Действительно, Егор обливался потом в своём ОЗК.

– Я ещё не студент, только со второго семестра буду учиться…

– Да пофиг. Слушай, не перебивай: я пойду первым. Ты – за мной, покатишь тележку. Как подам сигнал – помогаешь менять баллоны. Усвоил?

Молодой человек кивнул.

– Карабин держи под рукой, но без команды не стреляй. И оглядываться не забывай – в тоннелях крупные твари, вроде, не водятся, но мало ли что?

Егерь поправил висящую на груди противогазную маску и пощёлкал предохранителем огнемёта.

– Ладно, студент, пора. Сделаем ручкой твоему шефу – и вперёд.

– К чему такие сложности? Подвалы, запоры, огнемёт… Мало ли из ГЗ выходов? По Ломоносовскому проспекту есть удобная тропа, до самого Ленинского, Гоша говорил…

– Положим, я эту тропу знаю не хуже его. – отозвался, не оборачиваясь, Бич. Он шагал впереди тележки, и Егор развлекался тем, что рассматривал облупившуюся краску на баллонах. – И дело тут не в удобстве: надо свалить по-тихому, а если идти поверху – клык на холодец, какая-нибудь сволота заметит и стуканёт.

– Кому?

– Да есть такие… любопытствующие. А под землёй нас хрена лысого выследишь. Подвалы ГЗ – настоящий лабиринт, в этот тоннель, может, лет десять никто не совался.

– Здесь действительно опасно?

– А то, как же! Думаешь, я огнемёт таскаю для посмотреть?

– Монстры? Мутанты?

– Почти. – егерь язвительно хохотнул. – Крысы и плотоядный гнус.

– Вроде того, что был на Воробьёвых горах?

Шапиро успел рассказать ему об истории с Чёрным роем.

– Хуже. Плотоядный гнус – мелкие, с маковое зёрнышко, мошки. Облепляют с ног до головы и жрут кожу. За четверть часа на живом человеке ни клочка не остаётся, гольное мясо. Спасения от него нет, в любую щель пролезут. Только выжигать. Правда, если гнуса немного, можно отогнать факелами. Спасибо Яше, позаботился.

И кивнул на тележку, где рядом с баллонами лежали двадцатилитровая зелёная канистра и связка палок, обмотанных ветошью.

– А крысы? Вы говорили, они тоже опасны?

– Выкать Яше будешь, в Универе. А мы с тобой напарники, так что давай на «ты». Лады?

– Лады. Так что с крысами? Они опасны?

– Если стая набросится, главное – устоять на ногах, иначе навалятся все скопом и сожрут. Так что держи ухо востро… студент!

Расставшись с завлабом, путники спустились по лестнице вниз, с трудом волоча тележку с грузом, и пошли по длинному, прямому коридору. По прикидкам Егора, они должны были уже выйти за пределы университетского кампуса. Колёсики монотонно визжали по бетону вдоль узких канавок с утопленными в них рельсами. Егерь объяснил, что это подземная узкоколейка, по которой когда-то курсировала дрезина-мотовоз.

Тоннель вывел в низкий круглый зал. Света здесь не было, и тусклый луч фонаря вырвал из темноты очертания широких гермоворот. Рельсы узкоколейки уходили прямо под створки; на тронутом ржавчиной металле угадывался контур больших, в половину человеческого роста, белых буквы «Д» и шестёрки.

– Вот, студент, можешь почтительно содрогнуться. Перед тобой – главная тайна московских подземелий. Линия Д-6, известная обывателю как «Метро-2».

– Значит, оно всё-таки существует?

Ещё школьником Егор прочёл в Сети фантастический роман о московском метро, превращённом в противоатомное убежище. В романе мелькало упоминание о секретных правительственных ветках.