День, когда мир перестал покупать

Причина, по которой люди на Западе предполагали, что по мере развития бедных стран будет съедаться меньше диких животных, не в последнюю очередь заключается в том, что именно это, по их мнению, произошло в их собственных культурах. Однако в конце XIX и начале XX веков «рыночные охотники» все еще поставляли преимущественно американцам из высшего класса деликатесных диких животных, таких как бугорчатая черепаха и парусиновый нырок, даже (и особенно) когда популяции этих видов были почти истреблены. Во всех странах Запада такая торговля лишь замедлилась с появлением строгих законов об охране природы, но не прекратилась. США и Великобритания – основные импортеры продуктов дикой природы; исследование товаров на eBay показало, что США являются конечным пунктом назначения двух третей всего оборота охраняемых видов.

Даже легальная пища из мира дикой природы отражает переход к «элитному потреблению». В исследовании 2018 года, проведенном международной группой ученых, занимающихся вопросами рыбной отрасли, рассматривалось, где продается рыба, выловленная в открытом море, то есть за пределами юрисдикции какой-либо страны. Защитники природы были обеспокоены тем, что в открытом море происходит чрезмерный вылов рыбы; защитники же рыболовства отвечали, что этот вылов помогает кормить голодающих всего мира. В итоге исследователи обнаружили, что большая часть промысла в открытом море доставалась представителям высшего класса в таких местах, как США, Евросоюз и Япония. Некоторые виды почти полностью использовались в качестве корма на рыбных фермах или для домашних животных (опять же, в основном в богатых странах), тогда как другие превращались в «нутрицевтики», направленные не на борьбу с голодом или болезнями, а на улучшение работы организма уже здоровых людей – чтобы мы чувствовали себя, как говорят сегодня, «better than well» – лучше, чем хорошо. Вспышка коронавируса также ясно показала, что большинство диких животных, которых все еще едят в богатом мире, являются потребительскими товарами в гораздо большей степени, чем пищей. Когда все рестораны, отели и курорты закрылись, спрос на морепродукты упал: они в основном стали роскошью, которую мы редко едим дома. Ожидалось, что наиболее востребованные для суши виды тунца испытают кратковременный демографический бум в связи с пандемией. Их самый большой хищник – мы – исчез в одночасье.

«Все мы так или иначе являемся потребителями дикой природы, – сказала мне Розалин Даффи, политический эколог из Университета Шеффилда. – Мы едим дикую природу, мы носим сделанные из нее одежду и аксессуары, мы потребляем ее как лекарство и покупаем изготовленные из нее украшения».

Мир, переставший ходить по магазинам, будет потреблять гораздо меньше почти всех этих вещей, и в ответ мы получим кое-что из того, чего, как показала пандемия, мы лишили себя, даже толком не осознавая этого. Все мы наслаждались чистым голубым небом и более свежим воздухом в своих легких; все мы, казалось, трепетали при каждом признаке возрождения мира живой природы. Мы также вспомнили, что тесним друг друга не меньше, чем дикую природу. Увидеть фотографии Венеции, Рима, Лувра, Сфинкса, Тадж-Махала и руин Мачу-Пикчу без обычных толп посетителей значило осознать, что делает их чудесами света и что вернулось бы к нам, если бы мы стремились к меньшему количеству, но лучших впечатлений. Не только рыба в Молокини на Гавайях предпочитала риф с вдвое меньшим количеством лодок; опросы показывают, что туристам это бы тоже понравилось.

Если бы люди путешествовали меньше, то окружающий нас природный мир становился бы все более и более впечатляющим, уверен Фридлендер. Люди, которые все-таки приехали бы в Молокини, увидели бы нечто действительно стоящее дальней поездки, с огромным количеством более крупной рыбы и широким разнообразием видов. Поведение обитателей рифа тоже изменилось бы, причем быстро. Фридлендер рассказал, что, когда он приехал туда через несколько недель после начала пандемии, его задевали скаты манты, а два дельфина-афалины подплыли поближе, чтобы рассмотреть его. «Не думаю, что они сделали бы это, если бы в воде были орды людей», – считает он.