День, когда мир перестал покупать

Это комплекс явлений. На рифе, где люди охотятся на рыбу, рыбы от природы пугливы. На рифе, где на них не охотятся, но где они все время подвергаются воздействию людей, многие исчезают; остальные становятся безучастными. Лучше всего такой риф, где человек не представляет угрозы и не присутствует постоянно. Именно там морские животные не пугливы и не безразличны, а любопытны. В мире с низким потреблением у нас будет больше шансов в путешествиях по диким местам стать свидетелями волшебства – когда между двумя видами, проявившими интерес и заглянувшими в глаза друг другу, возникает связь, преодолевающая пустоту.

18 Нам нужно более подходящее слово, чем «счастье», чтобы описать конец всего этого

«Когда я хожу покупать продукты, меня это очень радует», – сказала мне Джанет Лурс.

Это показалось мне странным. Конечно, человек может получать удовольствие от прогулки по местным магазинам – но находить ее радостной? В ее словах слышалось преувеличение. И все же Лурс, сидевшая в красочно оформленной гостиной своего дома в Сиэтле, штат Вашингтон, говорила вполне искренне. Будучи писательницей и журналисткой, она всегда точно формулирует свои мысли.

Я приехал в Сиэтл, чтобы пообщаться с людьми, которые десятилетиями практикуют добровольную простоту, делая сознательный выбор обходиться меньшим. Я хотел узнать, на что похож образ жизни депотребителя в долгосрочной перспективе; какими людьми мы могли бы стать в мире, переставшем ходить по магазинам. История Лурс архетипична. Она выучилась на адвоката, но оставила эту карьеру примерно через две недели, поняв, что не хочет отдавать свою маленькую дочь на воспитание няням. Вскоре после этого она обнаружила, что у нее есть ипотека, семья и, как она сама выразилась, «слишком много вещей, которые некуда девать». Увидев рекламу местной группы любителей добровольной простоты, она почувствовала, что судьба обратила на нее свой взор. Она пришла на это мероприятие и к своему удивлению обнаружила там еще пару сотен человек. Лурс мгновенно поняла, что будет вести более простую жизнь. Это случилось почти тридцать лет назад.

«Это напоминало любовный роман, – рассказывает она. – Я словно жаждала этого».

Термин «добровольная простота» ввел в 1936 году американский социальный философ Ричард Грегг. Любопытно, что Грегг предложил этот новый термин для продвижения не простого, а более простого образа жизни – мягкой версии чистого аскетизма, практикуемого такими духовными лидерами, как Будда, Лао-Цзы, Моисей и Пророк Мухаммед, не говоря уже о различных легендарных армиях и, как выразился Грегг, «случайных гениях» вроде Торо и Ганди. Такой образ жизни потерял большую часть своего смысла в эпоху, когда многие люди усомнились в духовной загробной жизни и когда тяготы Великой депрессии были еще свежи в их памяти, заставляя их признавать, что как минимум некоторое потребление имеет ценность. «Финансовая и социальная стабильность каждой промышленно развитой страны, по-видимому, основывается на ожидании постоянно расширяющегося рынка массового производства», – писал Грегг, признавая дилемму потребителя еще восемьдесят пять лет назад. Тем не менее он видел – в «огромных количествах» рекламы, «бесчисленных приспособлениях», а также буме магазинов «все по десять центов», сетевых продуктовых магазинов, универмагов и складов – не меньшую потребность в простоте, чем когда-либо прежде.

Этот термин вошел в культурный мейнстрим только в 1980-е годы, когда потребительский капитализм принял форму, известную сегодня, с показным проявлением материализма, сверхурочной работой и деловитостью как знаками почета, богатством как основной мерой заслуг, коммодификацией всего и вся, одержимостью прибылью и ростом вплоть до исключения других ценностей, и натиском рекламы и брендинга. То десятилетие запомнилось как время процветания, но оно было крайне неравным. В 1986 году, когда индекс Доу Джонса взлетел до небес, а на первых страницах газет и журналов появились заголовки «ГОД БУМА», Луис «Стадс» Теркел, который вел хронику «Грязных тридцатых» годов в ставшей классической книге «Трудные времена. Устная история Великой депрессии», глядя на закрывшиеся заводы и очереди на вакансии, растянувшиеся на целый квартал, сказал, что не видел такого отчаяния со времен Великой депрессии.