День, когда мир перестал покупать

«Упрощенцы» нередко ощущают, что они решили «экономическую проблему» Кейнса, связанную с удовлетворением их абсолютных потребностей: у них просто меньше этих потребностей. Сегодня Кэплоу живет в районе, спускающемся по крутому, густо заросшему хвойными деревьями склону холма – здесь Сиэтл выглядит скорее как город домов на деревьях, чем современный мегаполис. Дом, который она делит со своим мужем (раньше она жила в нем с дочерью), имеет площадь в семьдесят квадратных метров – треть от площади типичного современного американского дома, и даже меньше средней квартиры. Кэплоу, историк искусства, вышедшая на пенсию из Вашингтонского университета, уже более двадцати лет не покупала ни одного нового предмета мебели – только подержанные. До недавнего времени она ездила на двадцатипятилетнем «Субару», наматывая лишь четверть от типичного для ее страны пробега в год, пока авария не вывела ее автомобиль из строя. Кэплоу никогда не владела посудомоечной машиной (это, похоже, определенный ориентир для «упрощенцев»). Более двадцати лет она добиралась до работы на автобусе, брала основную часть книг в библиотеке и редко приобретала новую одежду, кроме носков, нижнего белья и обуви. «Я очень люблю красивую одежду, – признается она, – но мне бы не хотелось быть человеком, который носит много красивой одежды».

Кэплоу тщательно перечисляет свои привилегии. Она белая и никогда не ощущала серьезных препятствий для повышения своего заработка, а если бы ее финансовое положение вдруг оказалось действительно тяжелым, она могла бы обратиться за помощью к родственникам. И все же, судя по цифрам, большую часть жизни Кэплоу была довольно бедной; она годами существовала на годовой доход в пятнадцать тысяч долларов или меньше. Несмотря на это, она постепенно стала считать себя «умеренно преуспевающей». У нее есть все, что ей нужно, есть сбережения и нет долгов, она может путешествовать, не зарабатывать, довольствуясь пенсией, и помогать дочери учиться в колледже – она чувствует себя в финансовой безопасности, чего часто не хватает людям, озабоченным деньгами. Когда коронавирусный кризис отправил экономику США в штопор, Кэплоу с изумлением заметила, что эта катастрофа ее не беспокоит. «Раньше мы обходились гораздо меньшим, чем сейчас, и мы просто снова научимся делать это».

Сид Фредриксон связывает это парадоксальное чувство благополучия с еще более высоким идеалом: личной свободой. Фредриксон родом из Миннесоты, а в Сиэтл она приехала в 1991 году, когда эпоха дауншифтинга достигла своего пика.

«Я не то чтобы понизила передачу, а, наверное, никогда ее и не повышала»,

– сказала она мне.

Многие люди воспринимают простой образ жизни как ограничение; Фредриксон же утверждает, что она всегда чувствовала себя необычайно свободной делать нестандартный выбор, подвергать сомнению конформизм, действовать спонтанно и выражать себя через слова и внешность. Всю свою взрослую жизнь она наблюдала, как люди вокруг нее делают карьеру, которая им не нравится, или остаются на работе, которую ненавидят, и все потому, что не хотят рисковать снижением своего дохода.

«Они часто говорили, что их жизнь пуста и безумна. Они просто думали, что жить как-то иначе слишком страшно»,

– говорит она.

Еще одно различие между антипотребителем и потребителем состоит в том, где каждый из них ищет счастья. Как предсказывал психолог Тим Кассер, большинство «упрощенцев» со временем тяготеют к внутренним ценностям, таким как личностное развитие и чувство общности. Аналогично тому, как потребительская культура подпитывает сама себя, образуя порочный круг, побуждая нас бесконечно делать или приобретать новое, стремление к внутренним ценностям тоже может подталкивать нас дальше в их направлении, и при этом возникает то, что Кассер называет «добродетельным кругом». По словам Кэплоу, отказ от измерения статуса материальным богатством в конечном итоге привел к тому, что она вообще стала придавать меньше значения социальному статусу. «Важны только вы как человек и тот, кто рядом с вами, как человек, – считает Кэплоу. – Человеческие взаимодействия, которые у меня есть, делают меня очень, очень счастливой. Я могу приспособиться к разным людям, с разным мировоззрением, и я могу понять их точку зрения. Я чувствую себя частью человеческого сообщества. Думаю, что это вытекает из простого образа жизни».

Видимо, простота порождает простоту. Существует такой стереотип, что «упрощенцев» тянет к спокойным занятиям, таким как садоводство, чтение, прогулки и беседы. Чтобы сказать, почему так происходит, требуется кое-что прояснить: только ли мягких людей привлекает простая жизнь или же это простая жизнь смягчает людей? В мире без покупок изменились бы мы – даже те из нас, кто в настоящее время находит такие занятия скучными, – настолько, чтобы наблюдение за птицами или ведение дневника показались нам более привлекательными?