День, когда мир перестал покупать

Когда небольшая часть населения впервые, в 1990-х годах, начала покупать виртуальные товары, они слышала насмешки со всех сторон. «Деньги ни за что», – ухмылялись люди, охотно платившие высокую цену за футболки, отличавшиеся от других лишь совершенно символическим изображением бренда. «Абсолютно напрасно», – говорили критики, тратившие немалую часть своих доходов в секторах экономики, движимых лишь удовольствием, комплексами или статусом, то есть ничем материальным. Десять лет спустя, когда пользователи виртуальных миров, таких как Second Life, коллективно накопили цифровой собственности (одежды, автомобилей, домов, игрушек) на сумму около 1,8 миллиарда долларов, возможность замены материального потребления, наносящего ущерб окружающей среде, стала казаться реальной перспективой. «Я экономлю кучу денег в реальной жизни, потому что получаю удовлетворение от расходов в Second Life, а это почти ничего не стоит», – сказал один виртуальный потребитель в интервью газете The Sacramento Bee в 2006 году.

Мир Second Life сейчас почти забыт, и пока что большинство из нас не восприняли виртуальные объекты как заменители реальных вещей. Мы можем примерить мебель к своему дому в цифровом пространстве, но в конце концов все равно покупаем стулья, на которых можно сидеть, и полки для печатных книг. Тем не менее погружение в полностью виртуальное потребление может оказаться лишь вопросом технического прогресса. Во время пандемии, когда число людей, играющих в видеоигры, увеличивалось во всех поколениях, многие не осознавали, что стали постоянными покупателями виртуальных товаров. «Модель дохода как минимум половины игр в значительной степени основана на продаже внутриигровых товаров», – говорит Лехдонвирта. Почти все остальное, на что человек мог бы потратить эти деньги (еда, одежда, спорт, путешествия), нанесет больший экологический ущерб «корпоральному миру», как некоторые геймеры называют это странное место, где обитают их физические тела.

Мы уже можем видеть виртуальные объекты в материальном пространстве; дополненная реальность способна предложить нам цифровую скульптуру, комнатное растение, которое никогда не завянет, или стены, мгновенно меняющие цвет. Однако пока что это возможно только при использовании громоздких очков. Если бы вместо них мы могли использовать легкие очки или, еще лучше, контактные линзы, то, вероятно, мы бы восприняли виртуальную собственность с такой же легкостью, как бестелесные записанные голоса, зазвучавшие более века назад благодаря таким технологиям, как радио, фонограф и стационарные телефоны.

Когда это произойдет, потребительская культура будет ждать нас. «Так работает капитализм: вы идете туда, где находятся люди, и продаете им в этом пространстве. Если это пространство выглядит так, – пальцы Лехдонвирты складываются в прямоугольную рамку, напоминая о нашем видеозвонке, – тогда у бизнеса есть масса возможностей, чтобы сделать это пространство более коммерческим. Не обязательно более хорошим, но более коммерческим».

Пока что цифровое потребление по всем признакам происходит точно так же, как обычное потребление в реальном мире. Оно постоянно растет. Оно каждый год поглощает все больше и больше ресурсов. И оно неизменно опережает все усилия по его «озеленению». На данный момент правильнее было бы говорить, что цифровое потребление и есть потребление в реальном мире.

О повышении энергоэффективности в цифровых технологиях ходят легенды. Первый компьютер, разработанный американскими военными в 1940-х годах и построенный по тем же принципам, что и нынешние, назывался Электронный числовой интегратор и вычислитель (ENIAC). Его, конечно, нельзя было купить. Эта машина была длинной, как синий кит, и тяжелой, как танк времен Второй мировой войны. Согласно расчетам ученого-эколога Рэя Гэлвина, если бы вы построили компьютер столь же умный, как обычный настольный компьютер сегодня, но с использованием технологии ENIAC, то он весил бы пять миллионов тонн, и если бы вы начали строить его в Лондоне в сторону запада, то он в конечном итоге протянулся бы через Атлантический океан и далеко в канадскую глушь. В тот момент, когда бы вы его включили, он бы поглотил 70 % всей энергии, вырабатываемой в Великобритании.

Современные компьютеры, разумеется, потребляют энергию гораздо эффективнее, а на их производство уходит куда меньше ресурсов. Тем не менее за последние двести лет энергоэффективность и общее потребление энергии неуклонно росли друг за другом. По мере того как компьютеры и остальной «хай-тек» становились менее дорогими во владении и эксплуатации, они проникали во все ниши глобального общества, и произошел трансформационный эффект отскока.

«Энергоэффективность в инфраструктуре важна, – говорит Келли Уиддикс, исследующая вопросы вычислительной техники в Университете Ланкастера в Англии, – но она становится несущественной просто из-за роста спроса».