День, когда мир перестал покупать

Другими словами, остров Садо далек от картины жизни в мире, переставшем покупать. Сокращающееся население, возможно, имеет некоторые схожие последствия с падением потребления, но это не одно и то же: депотребительское общество не будет отличаться такой же тревожной пустотой или утратой потенциала сообщества. Кроме того, важен тот факт, что, по общему мнению, национальное правительство Японии никогда не признавало, не планировало и не предпринимало намеренных шагов для оптимальной адаптации к концу роста. Вместо этого оно продолжает, вопреки давлению реальности, добиваться возвращения к потребительской экспансии, оставляя места вроде Садо, где рост кажется почти невозможным, в состоянии анабиоза. Наконец, возникает вопрос о том, действительно ли крошечный, теряющий население остров Садо с его пасторальными рисовыми полями и тихими проселочными дорогами может чему-то научить такое место, как Токио, – крупнейшее человеческое поселение на Земле, пульсирующее жизнью и яркими огнями.

Не исключено, что может. На данный момент крупные города Японии, такие как Осака и Токио, продолжают расти по мере того, как мигранты прибывают в них из остальной части страны. Однако даже в Токио низкий темп развития экономики омрачает перспективу. Площадь Сибуя остается культовой: гигантские экраны сияют, модная молодежь выставляет напоказ новейшие прикиды, а туристы стекаются сюда, чтобы испытать знаменитую неразбериху на пересечении идущих во всех направлениях улиц, усиливающую ощущение безумной городской жизни. И все же Сибуя не сильно изменилась за сорок лет. Экраны имеют почти винтажный вид по сравнению с современной медиаархитектурой, а построенные из футуристичных материалов здания состарились, покрылись пятнами и поэтому выглядят противоречиво. Быть может, Сибуя все-таки является мировым видением будущего.

В 2010 году профессор литературы Норихиро Като опубликовал ставшее популярным эссе, в котором описал новое поколение японской молодежи: непотребителей.

«В мире, ограничения которого все более очевидны, Япония и ее взрослая не по годам молодежь вполне могут показать, каково это – перерасти рост»,

– писал Като. Он даже назвал мечту о безграничном росте «более ранней стадией развития». В Токио такие непотребители повсюду. Столкнувшись с по-видимому перманентным замедлением экономики, многие превращаются в невольных «упрощенцев», носят подержанную одежду, живут в крошечных квартирах или с родителями, проводят почти все свободное время в Интернете, а не тратят деньги в магазинах и ночных клубах. Во внешнем мире их естественная среда обитания – магазины товаров первой необходимости, такие как 7-Eleven (эта компания была основана в Америке, но теперь базируется в Японии), где они покупают еду, ставшую их характерным вкладом в японскую кухню: конбини – еду из минимаркета, такую как рисовые шарики с начинкой за один доллар. Нигде вокруг не видно ни Versace, ни Louis Vuitton; Тайлер Брюле – журналист, пишущий о вопросах культуры, – отметил, что Япония превращается в «первую в мире пост-лакшери экономику».

Конкретно этих непотребителей порицательно называют хикикомори – «тот, кто замкнулся», хотя правильнее говорить, что они исключены из экономики. Они олицетворяют пустоту, которая остается, когда один образ жизни – в данном случае потребительский капитализм – терпит крах, а ничто другое не может его заменить. Впрочем, я слышал, что иной образ будущего Токио можно увидеть не в его пульсирующем сердце, а на самой дальней окраине.

На пригородном поезде, идущем в северном направлении, я больше часа добирался до конечной станции Огавамати. Я сразу увидел Сатоко Хатту – кроме нее там почти никто никого не ждал. Завернувшаяся в широкий овчинный воротник куртки, словно позаимствованной у Боба Дилана, Хатта являла собой необычное сочетание самого что ни на есть искреннего дружелюбия и скептического, колкого интеллекта. День был ясный и холодный, и мы сразу же направились в уютное бистро – нарочито простое заведение с фанерными и оштукатуренными стенами. «Этот ресторан – что-то вроде символа Огавамати», – сказала Хатта.

Огавамати начинался как городок, где производилась рисовая бумага, возникший вокруг полей, заполняющих равнину между невысоких холмов префектуры Сайтама. Разросшийся Большой Токио постепенно поглотил деревню. На пике в Огавамати проживало около сорока тысяч человек, и тогда главной проблемой жителей была нехватка школ. С тех пор численность населения сократилась на 20 %. Огавамати когда-то упоминался в числе трех общин префектуры, которые, скорее всего, полностью исчезнут.