День, когда мир перестал покупать

Позже ему вторил Роберт Ф. Кеннеди в речи, произнесенной им всего за три месяца до его убийства в 1968 году, когда он вел президентскую кампанию. Говоря, что материальная нужда в США сопровождалась еще большей «нуждой иного рода: нереализованностью, бесцельностью существования, унижением достоинства»[5], Кеннеди осуждал ВВП как неадекватный показатель состояния нации. «Слишком много и слишком долго мы приносили в жертву материальному накопительству наши личные качества и наши общие ценности», – сказал он. Он отмечал, что ВВП состоит, кроме всего прочего, из рекламы сигарет, машин «скорой помощи» [увозящих жертв автокатастроф], домашних систем безопасности, тюрем, уничтожения заповедных лесов, разрастания городов, напалма, ядерных боеголовок и бронетехники, используемой полицией для разгона демонстрантов в американских городах. «В него не входит ни красота нашей поэзии, ни крепость наших браков, ни интеллектуальный уровень наших публичных дебатов, ни добросовестность наших публичных должностных лиц. Он не может считаться мерой ни нашего ума, ни нашей отваги, ни нашей мудрости, ни наших знаний, ни нашего милосердия, ни нашей любви к родине.

Короче говоря, ВВП – это мера всего, за исключением того, ради чего стоит жить»,

– говорил Кеннеди.

Современные критики ВВП – а их с каждым днем становится все больше, начиная от нынешнего президента Всемирного банка и заканчивая крепнущим движением «антирост» – расширили область проблем, обозначенных Кузнецом и Кеннеди. Плодами экономического роста жители планеты по-прежнему пользуются крайне неравномерно. Хотя некоторые более бедные страны, например, Китай и Индия, набирают силу по отношению к историческим победителям этой игры в Европе, Северной Америке, Австралии и Японии, важно не преувеличивать ситуацию. Если бы богатство, ежегодно производимое глобальной экономикой, распределялось равномерно, каждому на земле досталось бы 12 000 долларов. В Канаде и США, где проживает всего пять процентов населения мира, средний доход на 400 % выше этого показателя.

Даже по мере того, как неравенство между странами постепенно уменьшается, оно усугубляется внутри них. Как отметил французский экономист Томас Пикетти, это наиболее очевидно проявляется (на бумаге, конечно; в реальной жизни это бывает довольно трудно увидеть) не среди 1 % богатейших людей мира, а среди 0,1 % самых богатых. В США доход этой тысячной части населения после уплаты налогов вырос за последние сорок лет на 420 %, в то время как ВВП на душу населения увеличился всего на 79 %. (Более бедная половина американских рабочих получила прирост лишь на 20 %.) В последние годы этот гипервысший класс подкрадывается к доходам в сто раз более высоким, чем в среднем по стране. Доходы в США, по словам Пикетти, «распределены почти так же неравномерно, как это где-либо и когда-либо наблюдалось». Но даже в гораздо более равных странах, в частности, в Западной Европе, богатейшие 10 % граждан по-прежнему зарабатывают гораздо больше, чем беднейшие 50 %.

Со времен Роберта Ф. Кеннеди утверждение о том, что ВВП должен научиться вычитать, подкрепляется длинным списком странностей и непонятностей. Когда правительства закачивают деньги налогоплательщиков в обанкротившиеся банки, как это делалось в годы Великой рецессии, это увеличивает ВВП. Неэффективность, тратящая деньги на достижение результатов, которых можно было бы добиться дешевле, хороша для ВВП. Как отметил финансовый журналист Дэвид Пиллинг, ВВП вырос бы, если бы каждая мать перешла от грудного вскармливания своих детей к покупке молочных смесей – вопреки рекомендациям почти всех педиатров на планете. Замена добровольцев в мире оплачиваемой рабочей силой была бы потрясающей новостью для экономического роста. Во время пандемии коронавируса бизнес по производству масок, вентиляторов, средств индивидуальной защиты, вакцин, алкоголя и программного обеспечения для виртуальных совещаний был одним из немногих ярких пятен, хотя все эти продукты можно считать маркерами отчаяния или изоляции. Аморальные любители легкой наживы, накапливавшие жизненно важные ресурсы во время пандемии, а затем наживавшиеся на повышении цен, делали доброе дело с точки зрения роста ВВП.

В 2019 году Новая Зеландия стала первой страной, официально отказавшаяся от ВВП как основного критерия экономического успеха, а Шотландия и Исландия заявили, что планируют в качестве главного показателя отслеживать благополучие граждан. Многие другие страны и регионы в настоящее время также отслеживают ИПП – Индикатор подлинного прогресса (англ. genuine progress indicator, GPI). (Американский штат Мэриленд ежегодно подсчитывает его с 2010 года.) ИПП пытается учитывать социальные и экологические издержки в экономике. Например, в тех случаях, когда ВВП оценивает производительность национальных заводов исключительно как положительный рост, ИПП также вычитает стоимость загрязнения ими атмосферы.