День, когда мир перестал покупать

Архитектор Джон Бринкерхофф Джексон однажды сказал о наличии «потребности в руинах»: нам нужно увидеть распад старого мира, чтобы полностью войти в новый мир. Как мы уже видели, такие изменения точки зрения далеко не редкость во время экономических катастроф. Именно в разгар мирового экономического кризиса компания Patagonia увидела реальный потенциал депотребительского рынка; именно во время финского кризиса люди почувствовали свободу от демонстративного потребления; именно во время пандемии миллионы людей совершили головокружительный переход к новым ценностям. Когда я обсуждал Великую рецессию с бизнес-лидерами в Финиксе, штат Аризона, я был ошеломлен, услышав, что по мнению многих из них кризис изменил их город к лучшему. Некоторые отметили, что до начала экономического спада Финикс стал «мировой столицей сетевых ресторанов». Затем американские семьи стали реже посещать рестораны, и вскоре к пустым коробкам разорившихся гипермаркетов присоединились заколоченные витрины Olive Gardens, Chili’s Grills и других сетевых забегаловок. В образовавшейся пустоте расцвели независимые местные заведения; начало появляться чувство своеобразной атмосферы. «Во время кризиса мы находились в состоянии, так сказать, транзакционной экономики, – говорит Марк Стапп, профессор, исследующий индустрию недвижимости в университете штата Аризона. – Выйдя из кризиса, мы перешли в состояние трансформирующейся экономики». Иронично, что по мере восстановления Финикс снова начал привлекать те же самые безликие коммерческие предприятия, которые не устояли в трудные времена.

А если бы этого не произошло? А если бы культура деконсюмеризма сохранилась? Чтобы понять, как может выглядеть такое общество и как оно способно функционировать, мы должны вывести наш мысленный эксперимент из тьмы упадка. Начать можно со скромной лампочки.

III Адаптация

11 Более сильная, а не слабая, привязанность к вещам

Лампочка, последние сто двадцать лет освещающая гараж на пожарной станции № 6 в Ливерморе, штат Калифорния, не перегорит. Здесь говорят иначе: она «скончается». Когда это произойдет, ее конечно же не выбросят и даже не сдадут в переработку. Она «упокоится с миром».

«Нужно использовать правильную терминологию», – посмеивается Том Брэмелл, бывший заместитель начальника пожарной охраны. Когда я разговаривал с Брэмеллом, который настолько похож на типичного пожарного, что у него даже серые глаза и пепельные волосы, а также хронический сухой кашель от вдыхания дыма («За день я принимаю целый бутылек капель»), он работал ведущим историком Ливермора в области освещения. Упомянутая лампочка горит почти непрерывно с 1901 года; в 2015 году она превысила миллион часов эксплуатации, что делает ее, согласно Книге рекордов Гиннесса, самой долгогорящей в мире. Ее можно увидеть в Интернете, и у нее есть свой фан-клуб, включающий людей со всего мира. Эта лампочка уже пережила несколько веб-камер.

Детали и материалы, благодаря которым она столь долговечна, составляют своего рода тайну по той простой причине, что нельзя рассечь свет, который всегда горит. Вот что известно об этой лампочке: она была изготовлена около 1900 года компанией Shelby Electric из Огайо по проекту франко-американского изобретателя Адольфа Шайе. Она имеет углеродную нить примерно той же толщины в человеческий волос, что и вольфрамовые нити в современных лампочках. Это шестидесятиваттная лампа, но в настоящее время она освещает гараж станции № 6 с яркостью ночника. Лампы Shelby тех лет неоднократно изучались в попытках получить больше информации, но оказалось, что в те годы компания много экспериментировала.

Самое удивительное в этой лампе то, что она является лампой накаливания, то есть производит свет за счет нагревания нити электричеством до тех пор, пока та не раскалится добела. Огонь в бутылке, как иногда говорят. Это точно та же технология, которая до сих пор используется для производства ламп с удручающе коротким сроком службы, которые вам приходится покупать снова и снова. Вверните в патрон обычную лампу накаливания из супермаркета, и можете надеяться, что она проработает около тысячи часов; если вы оставите ее включенной постоянно, то она перегорит примерно через сорок два дня, а то и раньше.

«Сегодня мы не делаем долговечных вещей», – замечает Брэмелл, уверенно говоря почти за всех нас.

Большинство людей, кажется, согласны с тем, что продукты, покупаемые нами сегодня, подчиняются закону, который экономист Роберт Солоу вслед за неким неизвестным немецким другом, называет Das Gesetz der Verschlechtigung aller Dinge, или Законом ухудшения всего. Но важно уточнить, что это не ностальгия по воображаемому прошлому. Действительно ли товары, которые мы покупаем сегодня, хуже, чем те, что продавались пять, десять или двадцать лет назад?