День, когда началась Революция. Казнь Иисуса и ее последствия

Для еврейских современников Павла это слово часто использовалось в строго определенном смысле. Израиль был рабом в Египте, Бог победил фараона и египтян и освободил свой народ – это называли apolytrōsis, великим «искуплением», которое стоит в самом центре истории завета Бога с Израилем. Как и многие другие первые христиане, да и сам Иисус, Павел связывал крест с еврейской Пасхой: это была новая Пасха, новый Исход.

Любой человек, побывавший на праздновании Песаха (а у евреев – как древних, так и современных – это в крови), понимает, что Исход был событием с самыми разными элементами. В рассказ о нем можно включить многое: кирпичи без соломы, призвание Моисея, как Бог открывает ему свое имя, казни египетские, сама трапеза в ночь Исхода, смерть первенцев, переход через Чермное море, столп облачный и огненный, ропот народа, прибытие к горе Синай, создание скинии. И каждый такой элемент можно также разделить на отдельные части, так что непосвященный может увидеть в еврейских текстах I века не связанные между собой упоминания о казнях, опресноках, ангелах, дающих Тору, или о священных предметах в скинии. Но на самом деле эти вещи очень даже «связанные». Их связывает большое повествование, которое всем известно, которое так легко приходит на ум в мире I века, хотя, быть может, в нашем мире это не так. И нам не надо слишком глубоко погружаться в эту историю, чтобы понять простую вещь: когда Павел говорит про apolytrōsis, он держит в уме всю картину.

Первоначальный Исход стал моментом исполнения тех обетований, которые Бог дал патриархам (Исх 2:24), и временем установления его завета с народом (19:5; 24:3–8). Когда Иеремия говорил о «новом завете» (31:31–34), он оглядывался на тот момент прошлого, чтобы можно было взирать в будущее на еще более великое избавление, которое Бог однажды осуществит. Первые христиане верили, что это избавление совершилось в Иисусе. Новая Пасха была построена по образу старой. Но теперь это было уже не просто освобождение от гнета человеческой власти. Это уже было освобождение от греха, который и стал причиной порабощения и изгнания. Вот почему, как мы видели, в эпоху Второго Храма возник новый образ Исхода, включающий в себя прощение грехов.

Но освобождение от рабства любого рода – это лишь негативная сторона Исхода. У него есть и позитивная сторона: освобожденный Израиль может поклоняться Богу завета (Исх 3:12, 18; 4:23; 5:1; 8:1, 20, 27; 9:1, 13; 10:3, 7–11, 24–26). Там не говорится о том, почему это нельзя было совершать в Египте, но, вероятно, за этим стоит такая мысль: на той земле, где царят местные египетские божества, поклоняться YHWH – должным образом, по крайней мере, – невозможно. (Нечто подобное можно сказать и о «новом Исходе» Исаии 52: изгнанникам надо покинуть Вавилон и прийти на Сион, куда вернется Слава Божья, чтобы снова обитать с ними.) Когда же народ вышел из Египта и получил Тору как устав завета, этот завет был скреплен кровью жертв, которой окропили людей («кровью завета», как в Исх 24:8). Тогда они стали действительно народом Божьим.

И затем им надо было соорудить скинию, то место, где Бог будет встречаться со своим народом, где можно прославлять завет как своеобразную форму брака (эта идея встречается у многих пророков; Иер 2:2 тут лишь одна из возможных ссылок среди многих). Событие завета (освобождение от египетского рабства) должно было повлечь за собой встречу завета (YHWH встречается с Израилем, и они вместе празднуют это). Если мы свяжем это событие с этой встречей, как они связаны в повествовании, объясняющем, как Бог хранит верность завету, мы будем вправе сказать, что за всем тут стоит история Исхода и, в свою очередь, что трудные и перенасыщенные смыслом утверждения Павла можно толковать в этом свете.

Крышка Ковчега и место встречи