День, когда пала ночь

– Со мной будут Тайрун и Лиума. Флорелл знает тебя лучше других. Я доверяю ей тебя.

Лицо ее снова обратилось в светлый камень.

– Прощай, дочь. Да сохранит тебя Святой в милости своей.

Глориан тщетно искала слова для того, что хотелось выразить.

«Вы будете мною гордиться. Мне страшно. Я люблю тебя, даже если ты меня и вполовину так не любишь. Я ни за что не стану обращаться со своей дочерью как ты со мной».

– Прощайте, матушка, – только и сказала она. – Желаю вам благополучного плавания. Прошу передать мои добрые пожелания благородному Магнаусту и принцессе Идреге.

– Передам.

Королева отвернулась. Глориан, зачерпнув из самого глубокого колодца отваги, произнесла:

– Я буду хорошей королевой.

Мать остановилась.

– Вы считаете меня слабой, – сказала Глориан, приказав голосу не дрожать. – Всегда считали, но я знаю, от чьей я кости и крови. Я избрана Святым – я плод его бесконечной лозы, железо вечных снегов. Я – дочь Сабран Честолюбивой и Молота Севера, и я буду править этим королевством без страха. Мое правление запомнят в веках.

Она позволила словам пропитать тишину, потом добавила:

– Меня на это хватит.

Королева Сабран долго молчала. Лицо ее осталось непроницаемым.

– Вера – лишь первый шаг, – очень тихо сказала она. – Начинай ковать для себя броню, Глориан. Она тебе понадобится.

Когда она вышла, Глориан впервые за много дней встала и подошла к окну. Последний раз она увидела родителей – тающих в тумане всадников.

«Убеждение» – белая от носа до кормы ладья. Обшивка ее – словно множество плотно сбитых ребер. Самый внушительный из кораблей инисского флота, свадебный дар короля своей королеве. Он резал серые воды Пепельного моря под стягами Иниса и Хрота.

В отличие от большинства хротских судов, у самой кормы «Убеждения» располагалась палубная надстройка. В ней, зарывшись в меха постели, примостилась королева Сабран. Холод ложился на нее, как иней на траву.

Бардольт вернулся с прогулки по палубе, принес снег в волосах. Сабран смотрела, как он раздевается. Спустя десятки лет от последнего сражения он все еще сохранил тело воина. Он нагим лег рядом с ней и, запустив руку под меха, нашел ее бедро. Он всегда был горячим, как уголь.

– Не проходит озноб, милая?

– Пройдет.

Сабран приткнулась головой ему под подбородок, провела пальцем по старым шрамам на груди – все еще твердой и мускулистой. Он с нежностью, которую приберегал только для родных, перебирал ее волосы.

Бардольт обнажился перед ней целиком. Она знала все его грехи военных времен, все причиненное ему зло, все кошмары, после которых он купался в поту. В ответ она рассказывала ему о своих свинцовых днях, когда без видимых причин чувствовала себя покинутой.

И все же она так и не собралась с духом, чтобы рассказать ему о леденящих душу видениях, что преследовали ее годами и запугали до того, что она стала запирать двери. Когда-то она считала Бардольта язычником, а сама, слушая голоса в голове, становилась холодней ледяных духов.

– Туман все такой же густой? – на хротском спросила она.

– Гуще прежнего. – Он обхватил ее рукой. – Не бойся. Мы отчалили в благоприятное время.

Им еще предстояла неделя пути до Ваттенгарда. Бардольт описывал унылую крепость, скалящуюся на ментцев из-за Пепельного моря. Герион Ваттенварг, десятилетия назад захвативший страну для своего рода, еще не утолил голода. Магнауст – надутый гордыней глупец, недостойный принцессы Веталда, но Идрега тремя годами старше его и умнее, как и ее бабка. Если кто и сумеет удержать Ваттена в руках, так это она.

Сейчас, как никогда доселе, Кольчуге Добродетели требовалась цельность. Необходимо было удержать верность Ваттенов и утихомирить ментцев. Розария Веталда тоже это понимала. Она пожертвовала родственницей, которую считала достаточно сильной, чтобы связать эти звенья, а Сабран в ответ предложила свою.

Она еще не сказала этого Бардольту. Он хотел, чтобы Глориан взяла мужа из Хрота, потому как доверял своим товарищам по оружию и их наследникам, но Искалин не первый век стоял за Инис. Глориан станет женой Терико, Магнауст женится на Идреге, и Добродетели устоят.

Она расскажет ему в Ваттенгарде. Для него это станет тяжелым ударом, но она, как всегда, заставит его взглянуть на вещи своими глазами.

Бардольт рядом с ней засыпал. Золотое кольцо с узлом любви на его пальце было по обыкновению начищено до блеска.

– Я разрешила Глориан писать мне, – сказала она, и он встрепенулся. – Если ей нужен будет совет.

– Уверен, ее это воодушевило.

– Не просто воодушевило, вселило отвагу, – очень тихо ответила Сабран. – Она мне сказала, что будет править без страха. Что ее на это хватит. Она смотрела на меня, как я когда-то на королеву-кошку, когда та посмела усомниться в моей воле. Я видела себя в ее глазах.

– Я тебе говорил. После коронации Глориан Инис будет в добрых руках. – Он погладил ее под грудью. – А мы сможем жить вместе. И никакое море между нами не встанет.

Она представила, как это: он рядом каждый день, в ее постели каждую ночь. Как у всех супругов.