День красных маков

Охранники поставили Мартина на нетвёрдые ноги. Босой, он потащился вперёд, спотыкаясь, как новорождённый телёнок; голова кружилась от истощения и ужаса. Теперь, когда он ничего не видел, а руки были связаны, он стал ещё беззащитнее. Дуло автомата упёрлось ему в поясницу; захватчики хотели, чтобы он шёл. Его охватило страстное желание остаться в этой комнатке, кишащей крысами зловонной дыре, из которой он так мечтал выбраться; в своей тюрьме, где он терпел издевательства и побои. Он был уверен, что там, куда его ведут, вряд ли будет лучше; если же его ведут в последний путь, пусть это произойдёт не сейчас.

Охранники шли сзади, и Мартин очень быстро оказался на улице. Значит, заперт он был в небольшом здании или, во всяком случае, близко к выходу; свобода оказалась ближе, чем он предполагал. Вдалеке слышались голоса, кажется, дети играли и смеялись. Как такое могло быть? Мартин не мог поверить, что за стенами здания, где закончилась его жизнь, всё шло своим чередом.

Он спотыкался; зазубренные камни, куски кирпича и осколки стекла впивались в босые ноги. Охранники хотели, чтобы пленник шагал быстрее – подумаешь, не видит, куда идёт! Может быть, он шёл по ступеням лестницы, по краю дороги, по обрыву утёса – дорогу указывало дуло пистолета, упираясь в спину и заставляя двигаться дальше.

Ноги Мартина заплетались. Захватчики сошли это уморительным – пленник разучился ходить! Он качался и шатался, как пьяный, потом, оступившись, едва не упал, но всё-таки удержался. Наградой за такую устойчивость стал резкий удар в живот, после чего ноги Мартина разъехались и он всё-таки рухнул. Лёжа на земле, он пытался восстановить дыхание.

Было страшно и больно падать, не имея возможности перенести вес тела на руки. Мартин инстинктивно выставил вперёд локти, но это ничем ему не помогло, потому что руки были связаны. Он чувствовал – лицо разбито, и медленно дышал, силясь прийти в себя. Мужчины получали от своей жестокости удовольствие – не было нужды бить ногами уже упавшего, и всё-таки его били. Мартин взвыл, когда мощная нога, обутая в кожаную сандалию, обрушилась на его спину.

Дыхание понемногу вошло в ритм, и Мартин ощутил странное спокойствие, неожиданное душевное тепло, бессильное облегчить боль, но помогавшее сосредоточиться. Думая о Поппи, он был счастлив, а от того, что она сегодня приснилась, чувствовал себя ближе к ней. Ещё он думал, как себя вести, если это его последние минуты. Сжаться в комок, словно прося прощения? Нет. Не дождутся. Мартин – гражданин Великобритании, он сражался за королеву и страну. Он решил высоко держать голову. Он представлял себе Аарона, представлял Поппи и хотел, чтобы она гордилась мужем. Представлял отца – увидел бы сейчас этот мерзавец сына. Увидел бы, что такое храбрость. Он останется непреклонным, он примет смерть стоя, как настоящий мужчина.

Медленно, тяжело Мартин поднялся с земли. Встал прямо, высоко поднял голову. Не обращая внимания на боль, втянул живот, выпрямил спину, как на параде. Охранник схватил его за локоть.

– Не трогай меня, сукин сын!

Слова были незнакомы охраннику, но по голосу пленника он понял его чувства и немедленно убрал руку.

Мартин смеялся. Кровь текла сгустками из разбитого рта, мочила грязный мешок. Мартин снова чуть не потерял сознание; глаз распух и не открывался, голова была тяжёлой, слишком тяжёлой для шеи, слова вышли невнятными.

– Я – Мартин Термит, пехотинец королевского полка принцессы Уэльской. Я – солдат Британской армии, лучшей в мире. Я – ваш пленник, но ещё я – человек. Я – чей-то муж, я мужчина, которого кто-то любит.

И в безвыходном положении, связанный, с мешком на голове, безоружный, он почувствовал себя сильным. Непокорённым. Неуязвимым.

Время словно замерло. Мартин хотел, чтобы всё поскорее закончилось, думая: «Ну, давайте, сукины дети, застрелите меня, застрелите – и покончите с этим наконец»; но в то же время ему хотелось ещё пожить, последний раз вдохнуть воздух, последний раз увидеть Поппи, последний раз помолиться. Он ощущал странную смесь ожидания и тревоги, нервозности и возбуждения, но страха не было, как ни удивительно. Мартин совсем не боялся, даже наоборот.

Чувствуя, как чья-то рука коснулась его груди, он стоял прямо и ждал. Кровь стучала в виски, но сердце билось ровно. Он вспоминал свадьбу – Поппи была так прекрасна, он был так счастлив, что из всех мужчин она выбрала именно его. Он снова увидел, как надевает ей на палец маленькое золотое кольцо…

Он услышал скрежет металла по металлу, за которым последовал предательский щелчок, словно спустили курок автомата; а может быть, это лезвие скользнуло по коже ножен. Мартин не мог сказать точно, да это уже и не имело значения.

Глава 13