День красных маков

Забравшись в спальный мешок, она позволила темноте окутать и поглотить себя. Медленно текли часы. Слёз уже не осталось – лишь холодное, тёмное пятно горя, которое всё разрасталось, пока не заполнило всю душу целиком. Поппи то проваливалась в тяжёлый сон, то вновь просыпалась. Ей вспомнилось, как они с Мартином в сумерках сидели на качелях. Сколько им было тогда, лет девять?

– Ты мой самый лучший друг в целом мире, Мартин… – Было темно, но Поппи знала – он улыбается. – Мне будет очень грустно, если ты уедешь и мы больше не сможем вместе играть.

– Такого не может быть, Поппи. Ну куда я уеду?

Она пожала плечами – место, куда он мог отправиться, было трудно даже представить.

– Обещаю, Поппи, я всегда буду твоим лучшим другом. Мы как будто связаны невидимой ниточкой, от твоего сердца до моего. Если я буду тебе нужен, ты только потяни за неё, и я приду.

Поппи рассмеялась, представив себе эту ниточку.

– А если ты за неё потянешь, я тоже приду к тебе, Мартин. Так я всегда буду знать, когда тебе понадоблюсь.

Найдя в темноте руку Поппи, он спрятал в своей ладони маленькие пальчики…

Поппи села в спальном мешке. Сердце сжалось в груди. Она улыбнулась. Обувшись, выбежала из палатки. Хватит ото всех скрываться и прятаться, есть дела и поважнее! Увидев Майлза в столовой, в уголке, рванула к нему сквозь ряды столов, заставленных подносами, рухнула на стул напротив.

– Скорее, Майлз, организуй эту встречу. Мы должны попасть в ОЗМ. Мартин жив.

– Поппи, ты не можешь знать точно…

Поппи подняла ладонь, словно останавливая дальнейший поток слов.

– Я знаю. Я знаю, Майлз! – Она широко улыбнулась другу и сообщнику.

– Откуда? Кто тебе сказал? – Его пытливый ум хотел фактов.

– Он сказал… Мартин сказал, он потянул за нашу ниточку!

– Че-го?

– Да это совсем не важно – если начну рассказывать, ты всё равно не поймёшь, это такая же чепуха, как и история с Джоан Коллинз, но я тебе никогда не врала, Майлз, и не собираюсь. Говорю тебе, он жив! Я чувствую.

– Может быть, Поппи, ты просто хочешь это чувствовать?

Поппи снова подняла ладонь – не было времени на сомнения и раздумья.

– Верь мне, Майлз, прошу тебя, верь мне, как я тебе. Он жив! – Поппи ударила по столу, размазав лужицу слёз.

И, не видя никакой причины, кроме убеждённости этой необыкновенной девушки в своей правоте, Майлз ей поверил. Он снял очки, потёр переносицу.

– Как ты собираешься с ними встретиться? Здесь есть кто-то, кто может помочь?

Её энтузиазм был заразителен.

– Нет, Поппи, действовать буду я сам, потому что мне доверяют, и если кто-то и может пробраться в ОЗМ, то только я. Сегодня у меня запланирована встреча, и, если всё получится, я смогу организовать тебе встречу – аудиенцию, если угодно – с самим Зелгаи Махмудом.

– О боже! О боже, Майлз, это просто потрясающе! Давай, Майлз, действуй, пусть это случится поскорее! – Поппи склонила голову, закрыла глаза руками – слёзы лились без остановки. Наконец невозможное стало возможным!

– Поппи, это лишь вероятность, всё писано вилами по воде, и шансов у нас немного. К тому же мы не знаем наверняка, с ними Мартин или…

– Не говори так. – Поппи закрыла ему рот рукой. Майлз едва удержался, чтобы не поцеловать мягкие подушечки её пальцев; от напряжения у него закружилась голова.

– Просто пойми – нет никаких гарантий, в таких делах никогда не бывает никаких гарантий. Наши планы и переговоры могут провалиться на любом этапе, в любой момент, и пока мы, ты и я, не встретимся с нужным человеком, рано делать выводы. Важно, чтобы ты это понимала. Не хочу тебя разочаровывать.

– Я понимаю, Майлз, понимаю! – соврала Поппи, рыдая.

– Я тебе не верю, Поппи, и тем не менее сделаю всё возможное. Но, конечно, не из чистого альтруизма – если у нас всё получится, я смогу рассказать об этом террористе всему западному миру! Это надолго удержит меня в профессии! Ну, я пойду? Встретимся, когда вернусь.

– Можно мне с тобой?

– Нет. Нельзя. Это рискованно и очень опасно…

– Майлз, мне всё равно! Возьми меня с собой, пожалуйста!

– Нет. Сто процентов не возьму. Я пойду один, и мы с тобой встретимся, когда я вернусь. Господи, Поппи, неужели ты ничего не боишься?

Она задумалась, но ненадолго.

– Боюсь. Не увидеть своего мужа в живых.

На это Майлзу нечего было ответить.

Весь день она провела, лёжа на кровати и ожидая. Часы тянулись невыносимо медленно. Она слушала шум за стенами палатки, улавливая обрывки фраз, кашель, строчки, по меньшей мере, трёх песен, которые кто-то напевал. Каждую минуту Поппи смотрела на часы и постепенно убеждалась – время пошло вспять. Мысли блуждали по мрачным, опасным, заминированным коридорам; ей рисовались всевозможные ужасы. Вдруг они и Майлза взяли в заложники? Вдруг заложили фугасную мину? Поппи лишь теперь поняла, как сильно зависела от Майлза. Он не только защищал её и советовал, как себя вести; он один придумал план, он один давал ей надежду.