День Муравья

У профессора Максимильена Макхариуса не было никаких сомнений: он слышал какой-то шум и его источник находился прямо в его собственной кровати. Что-то разбудило его, и теперь он неподвижно лежал, напряженно прислушиваясь. В конце концов профессор решил зажечь лампу и встать. В следующий миг он увидел, что его одеяло вибрирует.

Он был ученым, а значит, страх ему был неведом. Профессор встал на четвереньки и сунул голову под одеяло. Сначала его не только позабавила, но и заинтересовала причина вибрации, которую он обнаружил. Но в следующую минуту из всех складок и пещерок одеяла на него хлынул неудержимый поток, и возможности защититься у него не было.

Если бы кто-то стоял сейчас рядом с кроватью, ему показалось бы, глядя на одеяло, что перед ним разворачивается сцена любви.

Но к любви все это не имело никакого отношения. Это была сцена смерти.

64. Энциклопедия

Мутация: Когда китайцы заняли Тибет, они поселили там китайские семьи, желая показать, что в этой стране живет и китайское население. Но в Тибете очень высокое атмосферное давление, его трудно переносить. У людей, не привыкших к такому давлению, возникают головокружения и отеки легких. И еще: по неизвестной причине китаянки не смогли там рожать, хотя тибетские женщины благополучно разрешались от бремени даже в самых высокогорных селениях. Тибетская земля как будто отвергала захватчиков, не позволяя им жить на ее просторах.

Эдмонд Уэллс

Энциклопедия относительного и абсолютного знания. Том II.

65. Долгий переход

На рассвете солдаты стали собираться там, где раньше были ворота номер 2, теперь превратившиеся в груду изломанных веточек.

Те, кто замерз, разогревались, потягиваясь и разминая мышцы. Другие же проверяли жвалы, принимали боевые позы, затевали шутливые потасовки.

Поднялось солнце, осветив выросшую, блестевшую хитиновыми кирасами армию. Возбуждение нарастало. Все ощущали величие момента.

И вот появляется воин номер 103 683. Многие узнают его и приветствуют. За ним идут два брата-мятежника. Номер 24 несет кокон мотылька, в котором проглядывает что-то темное.

– А в коконе что? – спрашивает один из солдат.

– Еда. Запас еды, – отвечает номер 24.

Прибывают жуки-носороги. Хотя их теперь лишь тридцать, они производят на всех большое впечатление. Солдаты толпятся, желая ими полюбоваться, им очень хочется посмотреть, как жуки летают. Но любопытным объясняют, что жуки поднимутся в воздух только при самых крайних обстоятельствах. А пока они пойдут со всеми вместе.

Солдат пересчитывают, воодушевляют, поздравляют и начинают кормить. Раздают медвяную падь и лапки погибшей тли – все это нашли среди развалин. У муравьев ничего не пропадает. Они едят яйца и погибших куколок. По рядам идут куски мяса, напитавшиеся водой, как губки, их выжимают и с аппетитом съедают.

Но вот завтрак окончен, звучит сигнал, и муравьи строятся в походном порядке. В путь! Идем против Пальцев!

Военный поход начинается.

Муравьи движутся вперед длинной колонной. Это сам Бел-о-Кан протягивает к востоку руку с оружием. Солнце согревает муравьев мягким теплом, а они отвечают ему душистым гимном:

Солнце! Войди в наши опустевшие остовы,
Согрей болезненно сведенные мускулы,
Собери разбежавшиеся мысли.
Они источают запах:
Мы все – солнечные пылинки.
Пусть искры света вспыхивают в наших мозгах,
И мозги наши станут однажды искрой света.
Мы все – тепло.
Пусть Земля укажет нам путь.
Мы обойдем ее всю, пока не найдем места, откуда не придется двигаться дальше.
Мы все – солнечные пылинки

.

У муравьев-наемников нет феромонов гимна рыжих муравьев. Но они сопровождают пение музыкой, проводя хитиновым острием груди по зазубринам, расположенным на кольцах брюшка. Звук напоминает стрекотание сверчка, но суше и не такой громкий.

Но вот улетают последние феромоны гимна, и муравьи теперь шагают в тишине. Идут они не в лад, но в лад бьются их сердца.

Каждый думает о Пальцах, вспоминает легенды о жутких монстрах. Но собравшись вместе, муравьи чувствуют себя сильными и весело бегут вперед. Поднимается легкий ветерок, похоже, решивший помочь великому походу, подгоняя воинов.