День восьмой

У Джорджа был еще один друг – Ольга Сергеевна Дубкова. Портниха часто появлялась у них, когда он был еще совсем маленьким, и так продолжалось ровно до того момента, когда она покинула их дом в полном негодовании, возмущенная отношением Брекенриджа Лансинга к своему сыну. Она проводила с Юстейсией и Фелисите долгие часы у портновского манекена, с удовольствием обсуждая вставки, клинья, кружева и оборки, иногда даже оставалась на ужин, если было известно, что хозяин дома вернется поздно. Сначала младшие дети в штыки воспринимали присутствие «леди, которая шьет», но постепенно их отношение изменилось: ее визитов ждали, а рассказы слушали с жадностью. В России воспитанием графини Ольги и ее сестры Ирины занимались французские, немецкие и английские гувернантки. В конце дня родители, перед тем как переодеться к ужину, навещали сестер в детской, а дважды в месяц девочек с соблюдением всех формальностей приглашали на ужин с отцом и матерью. Сестры прекрасно знали: когда родители давали бал, или к ужину приезжали соседи, или в доме останавливались гости, говорить следовало только на французском. Во время домашних ужинов с родителями все говорили по-русски. Никто никогда никого не обсуждал: ни гувернанток, ни соседей, ни событий прошедшего дня. Мать, как правило, рассказывала им о дальних странах, о знаменитых художниках и музыкантах; отец – о великих изобретателях и их достижениях: о Джеймсе Уатте и его паровой машине; о докторе Дженнере и его прививке от оспы; о полетах на воздушном шаре. Рассказывал он и о природных явлениях: кометах, вулканах, землетрясениях, – но больше всего они говорили о России: ее истории, величии, святости, перспективах, будущем, которое потрясет весь мир. О проблемах в стране и необходимости что-то менять отец начал говорить позже, когда семья уже выехала за границу.

И теперь мисс Дубкова за ужином в «Сент-Китсе» рассказывала Лансингам о дальних странах, о великих художниках, о мистере Эдисоне с его лампочкой и звуковоспроизводящей машиной, о гибели Помпей. А еще мисс Дубкова каждый раз находила деликатный способ выразить свое восхищение хозяйкой. Джордж с гордостью воспринимал высокую оценку, которую давали его матери, и, вглядываясь в ее лицо, пытался определить, как она реагирует на похвалы. Случалось, что мисс Дубкова заговаривала о популярности, которой пользуется мистер Лансинг, и о том, насколько это важно для города. Однажды мисс Дубкова поведала им о своей родине, России. Они узнали о великом царе Петре, который выстроил свою столицу на болотных топях, о другом царе, который отменил крепостное право, о гении Пушкина, о необъятных просторах и красоте земли.

– Мисс Дубкова, на каком языке говорят в России? – спросил Джордж.

– На русском.

– А не могли бы вы что-нибудь сказать по-русски?

Мисс Дубкова помолчала, потом, пристально глядя на него, произнесла несколько фраз. Он слушал как зачарованный.

– И что это значит?

– Я сказала: «Джордж, сын Брекенриджа, ты еще очень юн и пока чувствуешь себя несчастным, потому что не знаешь, чему посвятишь жизнь. Но в этом мире есть дело, которое ждет тебя, которому ты отдашься целиком, без остатка. Перед каждым мужчиной Господь ставит цель, и чтобы прийти к ней, потребуется храброе сердце, воля, смелость и упорство. Я уверена, что ты добьешься триумфа».

Повисла тишина. Джордж сидел не шелохнувшись, словно обратился в камень, а Энн посмотрела на брата так, будто впервые увидела, потом спросила:

– Откуда вам это известно, мисс Дубкова?

– Джордж очень похож на моего отца.

Так началась странная дружба между подростком, которому еще не исполнилось шестнадцати, «грозой города», и старой девой из русских почти пятидесяти лет. Дружба быстро набирала силу за столом во время ужинов, а потом в гостиной. В ней были свои подъемы и спады, потому что мальчишки, как зверушки, время от времени устают даже от того, что сильно увлекает, а еще потому, что Джорджу приходилось уезжать на учебу то в один колледж, то в другой. Вполне возможно, что он специально устраивал так, чтобы его выгоняли: очень уж хотелось ему вернуться.

– Мой отец сбежал из России прямо под самым носом у полиции, которая охотилась за ним. Сбрив бороду, усы и даже брови, он переоделся в рубище старухи, совершающей паломничество по святым местам. Мы шли вместе с ним, пели псалмы, просили милостыню, молились. Потом заболела мама. Мы купили двухколесную тачку и дальше повезли ее на ней. У нас были деньги, но чтобы не вызывать подозрений, мы побирались, а ночевали в монастырях.

– Что же такое совершил ваш отец? – удивилась Энн.

– Печатал листовки. У нас в доме был типографский станок.

– А что такое «листовки»?

– Замолчи ты! – одернул ее Джордж.