Der Tod und das Mädchen (Смерть и девушка)

весть о поражении и пленении Лира. По сути, он прав: если жизнь – гниение, гнить

можно и тут. А если жизнь не гниение – а благородная игра? Она же борьба,

служение или преодоление. Вспомним уже упомянутого антагониста Гамлета –

Дон Кихота. Вполне в духе Сервантеса (умершего, с ума сойти, в один день с

Шекспиром) Эдгар дает отцу потрясающую отповедь, боюсь, редко кем понятую:

мы обязаны "выносить" – следовательно, воспринимать как партию, которую

можно выиграть, следовательно, бороться в ее ходе – страшный соблазн ухода из

жизни точно так же, как эротический флирт, который уж наверняка игра. Умение

правильно реагировать на сексуальные авансы – это классический случай

зрелости. Смерть не хуже – и не лучше. Поэтому в зрелости – все.

В самом деле: беду можно воспринимать как отвратительное унижение, а

можно – как вызов на поединок. В первом случае отказ от борьбы благороден, во

втором – позорен. Умение реагировать на внешний раздражитель как на вызов (а

не оскорбление) – это талант зрелости, данный юному Эдгару. Значит, дело не в

возрасте. Оно, скорее, в способности воспринимать мир в игровой динамике, а не

в морализаторской статике, угадывать релевантные правила и вовремя ставить

актуальные цели. Гамлет вообще не хочет игр с миром. Эдгар не понимает, как

можно отказываться от участия в игре. Для него, как и для самого Шекспира, в

зрелости, то есть в отказе от жизни в детском, метафизическом, статическом

кантовском времени, времени чистого разума и абсолютных категорий, времени, о

котором все известно заранее, ради жизни в игровом времени, в котором как

ценности, так и победители заранее неизвестны – решительно всё. Бедный

Гамлет даже не понимает, что это за альтернатива.

Блестящая отповедь Эдгара, к счастью, не осталась нерасшифрованной. Во

всяком случае, Павезе рассудил ее великолепно.

62

Правда, ему самому это не помогло. По существу, он на протяжении долгих

лет находился в самом ужасном месте на свете – ровно посередине между

Гамлетом и Эдгаром. Или между Свифтом и Шекспиром. Зараженный "абсурдным

пороком", он не мог всерьез и надолго увлечься игрой – даже если это любовная

интрига11. Стало быть, ему суждено было раньше времени умереть, уснуть и, в

награду или в наказание, больше не видеть снов. Вместе с тем, Павезе всем

сердцем (всем, что у него от сердца оставалось) не с Гамлетом, а с Эдгаром.

Поэтому он и предпосылает Ripeness is all, призыв жить и исполнять прекрасные

игровые обязанности, своей последней повести "Луна и костры", а заодно и

посвящает ее Констанс Даулинг, женщине, которая помогла ему сделать

печальный гамлетовский выбор. Но не стоит забывать – еще и актрисе, для

которой игра – профессия, а мир – сцена.

Иными словами, Павезе в последнем акте голосует за Фортинбраса.

14

Несомненно, Павезе искал случая, предлога. Как я цитировал выше, в самом

конце он писал своей Прекрасной даме: "Ты, даже ты – только предлог". Быть

может, он всего лишь (как Маяковский) выходил из роли, иными словами, искал

способ прервать свою писательскую деятельность. Или (искал) чего-то совсем

иного.

В ходе своего романа с Даулинг Павезе вошел в бурлящий итальянский

послевоенный киношный мир, сблизился с кинорежиссерами и актерами, даже

стал сочинять сценарии – неслыханный жизненный поворот для

малообщительного писателя. Получил литературную премию. Стал знаменит.

Кажется, даже немного разбогател. Чем не игра?

Еще какая игра! Только, увы, не свойственная Павезе.

Еще два слова о том же. Кто-то писал (разумеется, на тему предсмертных

записок), что отношения Павезе с Даулинг подозрительно напоминают отношения

Маяковского с Лилей Брик. Боюсь, сходство тут чисто внешнее. Вспоминается, что

Лиля покончила с собой в мои студенческие времена, чуть ли не в

восьмидесятилетнем возрасте, якобы после того, как ее впервые в жизни бросил

11 Я не удивлюсь, если в итоге выяснится, что Павезе бросил Даулинг, а не наоборот. В конечном счете, он все равно

так бы и поступил – если бы она его не опередила. Подождем.

63

любовник. Интересно? Раз и правда интересно, давайте отдадим дань гламуру и

выясним, как прожила жизнь и как ушла из нее Констанс Даулинг.

Впрочем, в 1950 году до конца еще далеко. Пока что отмечу, что Павезе

зашел дальше Маяковского: он сделал Даулинг пропозицию – официальное

предложение руки и сердца. Я не знаю, следовало ли ей воспринимать его

буквально. На мой взгляд, она поступила предусмотрительно, пропозицию

проигнорировав – или даже (я не вполне уверен) отклонив.

Почему так уж предусмотрительно?

Вот почему. В одном из своих писем Павезе писал:

"Я люблю тебя. Дорогая Конни, я знаю вес этих слов, за которыми ужас и

чудо, и говорю их почти совсем спокойно. Я так редко и так скверно произносил

их на протяжении всей моей жизни, что они звучат для меня почти совсем как

новые".

Отчего не выйти замуж за такого чудесного человека? Хотя бы оттого, что

этот самый человек записал в дневнике:

"Жениться стоит только на женщинах, которым нельзя доверять в браке".

Спрашивается, можно ли доверять (в браке или вне брака) ему самому?