Дерек Джармен

Политический радикализм Дерека углубился в начале 1980-х, когда в неконсервативных кругах ходило много разговоров о необходимости «прямых политических действий» для поддержки политической борьбы. Как вскоре выяснилось, само правительство консерваторов могло осуществлять прямые действия против всего, что ему не нравилось, начиная с профсоюзного движения и заканчивая Советом Большого Лондона. К этому времени радикализм Дерека уже был достаточно развит, поскольку он вырос из воспоминаний о той эпохе, когда геи были вне закона, и о последующей либерализации. Его радикализм вылился в сочувствие к кампании за ядерное разоружение, которая набрала новую силу в 1980-х, и в прочую деятельность: в 1980 и 1981 годах он сблизился с Революционной рабочей партией. Мы можем узнать из «Дэнсинг Ледж», что верная сторонница партии Ванесса Редгрейв призывала Дерека ездить на партийных автобусах во время демонстраций, продавать партийные газеты, посещать партийные собрания и сопровождать ее во время предвыборной кампании, прежде чем поняла, что Дерек недостаточно предан партии и бросила его. Его участие было недолгим, но мы должны серьезно отнестись к этому непродолжительному воздействию по-настоящему радикальной группы с той точки зрения, что из-за него Дерек мог почерпнуть представление об основном направлении политики как о маргинальном. В частности, это включает в себя тенденцию к анализу событий как результату воздействия прагматических и институциональных сил с участием крупных социальных движений, а также выход на уровень, лежащий выше людей и личностей. «Я полностью согласился с тем, что делала Ванесса», сказал он позже, «так художник вмешивался в политику»[117]. Разговоры с друзьями-интеллектуалами, такими как Шон Аллен и (позже) Пол Беттелл, утвердили Дерека в своей правоте и дали пищу для дальнейших размышлений. Столкнувшись с вызывающими депрессию нападками Тэтчер на финансирование, средства массовой информации, образование, государство всеобщего благосостояния, труд, средний класс и вообще все, что она нашла слишком левым или либеральным, Дерек подумал, что прямое действие обещает обновление. Дерек решил последовать своему собственному совету, который он дал Маршаллу: «побеждать умом, а не кулаками». И он использовал этот термин, ТТП, который применил к Маршаллу, в своих собственных картинах.

В открытии выставки в галерее Тоты не было ничего особенного. Но к моменту открытия первой персональной выставки Дерека в Институте современного искусства в феврале 1984 года (накануне забастовки шахтеров и, как оказалось, окончательных действий миссис Тэтчер против Национального союза шахтеров, который традиционно был в авангарде борьбы рабочего класса) Дерек, должно быть, решил, что, если ему и не удастся продать какие-нибудь работы, пусть хотя бы открытие выставки станет запоминающимся событием[118]. Майкл Кларк танцевал в балетной пачке, Док Мартенс и несколько неонатуристов присутствовали в обнаженном виде, была поставлена мебель Энди Маршалла, и Дерек снял фильм об этом событии. В этом же месяце ИСИ показал несколько его фильмов и клипов[119].

Дерек подготовил для выставки шесть новых больших картин, которые вместе составляют его самую масштабную работу в живописи. Он назвал их серия «ТТП». Они были расставлены так, чтобы их можно было обойти вокруг и увидеть оборотную сторону. Картины представляли собой большие полотна: 10 × 8 футов (3 × 2,4 метра), написанные масляной краской, нанесенной на необычную поверхность из склеенных газетных листов на холсте в качестве основы. Толщина основы составляет примерно 2–3 миллиметра. Такая поверхность придает картинам экстраординарный эффект физического присутствия, поскольку она согнута, смята, скомкана, в общем абсолютно трехмерна. Краска образует сухую матовую поверхность на формованной базовой опоре, и картины вызывают ощущение тяжести, в то время как на самом деле они очень хрупкие, поскольку сделаны из газет. На каждой из шести картин чуть выше центра нарисован большой круг.

В одной из картин внутри круга помещен блестящий медный диск, сформированный тонким слоем красной краски над золотой основой: граница круга — синяя, а в углах и под ним находятся широкие короткие штрихи, нанесенные древесным углем, белый, серый и цвета жженой охры. Краска, кажется, впиталась в поверхность на молекулярном уровне. Поверхность неровная, текстурированная, пестрая, выпуклая, покрытая рябью. На картине есть складки, она раскалывается и разрывается в нескольких местах; бумага была сложена и на линии сгиба видны потертости. Это старая, или, вернее, искусственно состаренная поверхность, на которой можно найти отдельные сочные чистые капли краски вокруг центрального угольно серого столба, занимающего середину картины и напоминающего обугленную палку, или сожженное бревно, или дерево.