Деревья умирают стоя

Бабушка. Не бойся, это не те. Это последние. Иди, дай тебя рассмотреть… вот сюда, к свету…

Сеньор Бальбоа, до сих пор стоявший тихо рядом с Изабеллой, делает шаг вперед.

Бальбоа. Постой, Эухения. Маурисьо ведь не один приехал. И, скажу тебе, не в плохом обществе.

Бабушка. О, простите меня!

Маурисьо. Вот твой прелестный враг.

Бабушка. Враг, ну что ты, почему?..

Маурисьо. Думаешь, я не замечал в письмах? «Кто же эта маленькая хищница, которая покушается на мою собственность»? (Берет Изабеллу за руку, представляет ее) Вот она, хищница. Златокудрая Изабелла, похитительница мужчин. Разве ты не узнаешь ее?

Бабушка. Прошу вас, не обращайте внимания! У него такая манера.

Изабелла. Я привыкла. Мне ли не знать! (Робко подходит к бабушке и целует ей руку) Сеньора…

Бабушка. Нет, не так. Обними меня (Целует ее в лоб) Тебе не странно, что я говорю тебе «ты», так скоро? Сразу? Так ведь будет легче.

Изабелла. Я благодарна вам.

Бабушка пристально смотрит на нее.

Маурисьо. Что ты ищешь? Ты хочешь прочесть в глазах ее какие-нибудь секреты?

Бабушка. Нет, глаза ясные, спокойные…

Маурисьо. И не умеют лгать. Она посмотрит один раз и уже все скажет. (Улыбаясь, идет к Хеновеве и протягивает ей руку) Думаю, это и есть знаменитая Хеновева.

Бальбоа. Да, это она.

Хеновева. Сеньор знает мое имя?

Маурисьо. Бабушка всегда писала мне обо всем хорошем, что есть в доме. Значит, писала и о вас. Два сына в Мексике, третий — на Тихом океане, да? Ну, как они?

Хеновева. Ничего, здоровы. Спасибо, сеньор.

Бабушка. Какой симпатичный, правда?

Хеновева. Симпатичный. И настоящий сеньор!

Маурисьо восторженно осматривает дом.

Маурисьо. Опять я дома… Наконец! И все, как тогда — наш кедровый стол, наши старинные веера, наше мудрое кресло…

Бабушка. Все старое. Другое время, но дома, как вина — с годами становятся лучше. (К Изабелле) Тебе тут нравится?

Изабелла. Больше чем нравится. Мне даже трудно говорить. О таком доме я мечтала всю жизнь.

Бабушка. Хочешь его посмотреть? Я пойду с тобой.

Маурисьо. Не надо. Мы так много говорили об этом доме, Изабелла может обойти его с закрытыми глазами.

Бабушка. Правда?

Изабелла. Да, мне кажется. (Идет к середине сцены, полузакрыв глаза) Там — кухня с большой старинной плитой, а из кухни лестница в погреб. Там — дедушкин кабинет. В нем резные ореховые панели и книжные полки до потолка. Бабушкины книги стоят в углу, в застекленном шкафике. Наверху большая гостиная, там много портретов и швейцарские часы. Когда они бьют — как будто ты в маленьком соборе.

Бьют часы.

(Изабелла поднимает глаза) Вот! Я узнала бы их из тысячи!

Бабушка. Еще говори. Изабелла, говори!..

Изабелла. Напротив часов — дверь. На ней портьеры из пунцового бархата. А за дверью — комната окнами в сад. Это комната Маурисьо. У самого окна, снаружи, ветка палисандра.

Бабушка. И это ты знаешь?

Изабелла. Маурисьо мне столько раз говорил: «Если я вернусь, я хочу опять влезть к себе по той ветке».

Бабушка(сияет). Ты слышишь, Фернандо? Видишь, что нельзя было обрубать? Иди ко мне, девочка! Благослови тебя Господь.

Изабелла. Бабушка!.. (Бросается к ней, обнимает, захлебывается слезами — она уже не играет)

Бабушка. Что с тобой, дорогая? Теперь ты заплакала?

Маурисьо. Не обращай внимания, бабушка! Она такая чувствительная! Ведь ты слышала, она всегда мечтала о таком доме.

Бабушка. И у нее будет такой! Еще бы! Она ведь замужем за архитектором.

Маурисьо. Архитекторы не умеют строить старые дома. Их создает время.

Бабушка. Построй только стены. А дом она сама сумеет создать. Обещаешь?

Маурисьо. Обещаю.

Бабушка. И это все? У нас, на твоей родине, когда муж обещает подарок — жена благодарит его.

Бальбоа. Может быть. Изабелле незнаком наш обычай.

Изабелла. Нет, дедушка, я знаю. (Целует Маурисьо в щеку) Спасибо, дорогой. (Бабушке) Так?

Бабушка(немного разочарована). Если память мне не изменяет, вы женаты около трех лет.

Маурисьо. Да, приблизительно.

Бабушка. Ничего не приблизительно. Три года ровно будет шестого октября.

Изабелла. Да, как раз шестого октября.

Бабушка. И через три года уже целуетесь кое-как? Видно, в каждой стране свой порядок.

Маурисьо. Видишь? Все твоя застенчивость! Что подумает бабушка о нас и о Канаде? Ну, патриотичней!

Изабелла. Глупый!..