Деревья умирают стоя

Маурисьо . Да, приблизительно.

Бабушка . Ничего не приблизительно. Три года ровно будет шестого октября.

Изабелла . Да, как раз шестого октября.

Бабушка . И через три года уже целуетесь кое-как? Видно, в каждой стране свой порядок.

Маурисьо . Видишь? Все твоя застенчивость! Что подумает бабушка о нас и о Канаде? Ну-ка, немного патриотизма!

Изабелла . Глупый!..

Они снова целуются, на этот раз очень крепко. Изабелла — может быть, слишком крепко. Бабушка радостно улыбается. Служанки на верхней площадке — тоже. Бальбоа тревожно кашляет.

Бальбоа . Очень хорошо! Договор скреплен печатью. А теперь — не пришло ли время подумать о более житейских вещах? Вы, наверное, устали. Наверное, проголодались. Хеновева!

Служанки спускаются.

Маурисьо . Нет, что ты! На пароходе только и делаешь, что ешь.

Изабелла . Я бы хотела немножко привести себя в порядок.

Бабушка . Вы, правда, не будете есть? Хеновева так старалась, готовила ужин.

Хеновева . Ничего, так оно лучше. А то я совсем про кухню забыла. Горячий пунш, наверное, уже холодный, а холодный бульон — тот уже теплый.

Бабушка . Ну, в одном ты не можешь мне отказать. Я сама стряпала. Помнишь, когда ты приходил из школы и кричал?..

Маурисьо (с преувеличенным восторгом) . Не может быть! Ореховый торт с медом?!

Бабушка (она счастлива) . Ты слышишь, Хеновева? Мелочи, а? Мелочи! Быстро, вынимай из духовки и, пока не остыл, клади мед!

Хеновева . Сию минуту.

Фелиса . Еще что-нибудь, сеньора?

Бабушка . Нет. Иди, Фелиса. Доброй ночи.

Фелиса . Доброй ночи. (Кланяется всем, специальный поклон Маурисьо.) Доброй ночи, сеньор.

Фелиса и Хеновева выходят.

Бабушка . Пойдем, Изабелла, я покажу тебе комнату. И посмотрим, кто был прав.

Изабелла . В чем, бабушка?

Бабушка . Поспорили с моим стариком. Представь себе, он настаивал, чтобы было две кровати! Времена, говорит, то да се. Но мы — по старинке, а, девочка? Как Бог велел!

Изабелла (в замешательстве) . По старинке?

Бальбоа (быстро, шепотом) . Там рядом есть другая комната. Не волнуйтесь.

Бабушка . Ты мне не отвечаешь, Изабелла?

Изабелла . Да, бабушка. Как Бог велел. Пойдемте.

Бальбоа . Не спеши так, Эухения! Осторожней по лестнице!

Бабушка (идет по лестнице) . Не говори глупостей. Когда сердце вынесло все это, с ним уже ничего не может случиться.

Изабелла . Обопритесь на меня.

Бабушка . Это — можно. Когда рядом молодая рука, что мне горы или лестницы! И палки мне не надо. (Дает палку Изабелле.) Вот так. У меня ведь еще есть две ноги. У меня ведь еще есть двое внуков… Так… (Идет прямо, опираясь на плечо Изабеллы.)

Бальбоа и Маурисьо, оставшись вдвоем, вздыхают, как будто вышли из тяжелого транса.

Маурисьо . Ну, как?

Бальбоа . Поразительно! Какая веселая энергия, какой огонь! Она другая стала… совсем другая! (Пожимает ему руки.) Благодарю от всей души. Вы представить себе не можете, как я вам признателен.

Маурисьо . Я счастлив. Я ведь актер в душе, и ничто меня так не радует, как преодоление трудности. Жаль только, что теперь пойдет слишком легко.

Бальбоа . Вы думаете, худшее позади?

Маурисьо . Уверен. Самое опасное было — первый взгляд. Если бы в самом начале мне не хватило эмоций и она могла бы посмотреть на меня спокойно — все бы пропало. Поэтому я и обнял ее так, что она заплакала. Слезы застилают глаза, и потом — двадцать лет, расстояние… Все это очень помогает.

Бальбоа . Вы меня не удивляете. У вас есть опыт, хладнокровие актера. Но девочка, дебютантка! Она вела себя превосходно.

Маурисьо (снисходительно) . Да, неплохо. Есть задатки.

Бальбоа . Эта сцена воспоминаний: маленький собор, застекленный шкафчик, ветка у окна… Я ей сам все описывал, а когда слушал… мороз продирал по коже!

Маурисьо . Да, до того момента все шло гладко. Но потом… эти рыдания, когда она бросилась в объятия бабушки…

Бальбоа . Чем же вам не понравились рыдания? Они не показались вам достаточно натуральными?

Маурисьо . Слишком натуральными. Это-то и плохо. С женщинами никогда нельзя быть спокойным. Подготовишь с ними прекрасно продуманную сцену, и вдруг в самый ответственный момент, они вмешивают в дело всякие эти чувства — и все идет к черту. За ними все время надо следить.

Бальбоа . Да, я понимаю. Она не привыкла еще, она так непосредственна… Она может выдать себя, совсем того не желая.

Маурисьо . И что за память у бабушки! Чем меньше мы будем оставлять их вместе, тем будет лучше.

Бальбоа . А что вы теперь думаете делать?

Маурисьо . Ну, все, что полагается в таких случаях. Семейный вечер, интимные воспоминания, рассказы о путешествиях…

Бальбоа (тревожно смотрит на лестницу, понижает голос) . Вы ничего не забыли?

Маурисьо . Не беспокойтесь. Где не хватит географических знаний, поможет воображение. Позаботьтесь, чтобы мы не очень долго засиделись, а то как бы чего не вышло. А после сегодняшней ночи — опасность позади.

Бальбоа (прислуживается) . Тише!

Наверху лестницы появляется бабушка .

Ты одна?

Бабушка . Я ей не нужна! Она лучше меня знает дом.

Маурисьо . Ну, как твой маленький враг?

Бабушка (спускается) . Правда, она прелесть. Ты умеешь выбирать! Особенно две вещи мне нравятся.

Маурисьо . Только две? Что же первое?

Бабушка . Она совсем свободно говорит по-испански! Разве она не из английской семьи?

Маурисьо . Да, понимаешь, родители англичане, но вот дедушка… дедушка у нее был испанец.

Бальбоа (спешит поддержать эту версию) . Ну, это же ясно, это все объясняет… Знаешь, язык детства, сказки…

Бабушка . Какое там детство, какие там сказки! Для влюбленной женщины родной язык — это язык ее мужа. Вот что мне нравится.

Маурисьо . Хорошо сказано! А второе?

Бабушка . Другое и ты, думаю, не заметил. Это есть у очень немногих женщин. У нее взгляд лучше, чем глаза. Ты обратил внимание?

Маурисьо (он и не догадывался об этом) . Вот, говорил же я что-то такое есть… Только не знал, что именно.

Бабушка . Ну, теперь знаешь. Приучайся замечать, ведь это все твое, мальчик. (К дедушке.) Ты сказал ему?

Бальбоа . О чем?

Бабушка . Я знала, что ты не решишься. Но это необходимо… и лучше всего будет теперь, когда мы одни…

Маурисьо . Секрет?

Бабушка . Единственное, о чем я тебе не решалась писать. Та ночь… последняя… когда ты ушел… понимаешь? Дедушка не знал, что делать. Он себя не помнил.

Бальбоа . Пожалуйста, прошу тебя, не надо вспоминать о тяжелом.

Бабушка . Я так счастлива, что ты сумел встать на ноги… Но — мальчик, один, в целом мире… Если бы жизнь потащила тебя по другому пути… (С упреком дедушке.) Кто был бы виноват? Дедушка никогда не решался признаться. Но в глубине совести, я знаю, он ни на один день не переставал просить у тебя прощения.

Маурисьо . Он поступил правильно. Никто не сделал для меня больше. Я стал человеком в одну ночь. (Крепко пожимает ему руку.) Я благодарю тебя, дедушка.

Они обнимают друг друга. Бабушка облегченно вздыхает. Хеновева вносит поднос.

Хеновева . Немного перестоял. Зато как пахнет!

Маурисьо (Изабелле, которая появилась наверху в другом платье) . Беги сюда, дорогая! Тут ореховый торт с медом.

Бабушка . Первый кусок — тебе.

Изабелла (бежит вниз) . Маурисьо столько рассказывал, я так хочу скорее попробовать! (Берет у бабушки, пробует.)

Бабушка . Нравится тебе?

Изабелла . Правда, очень вкусный.

Маурисьо (с преувеличенным восторгом) . Ух! Мало сказать вкусно! Тут надо выдумать новое слово! Ну, говорил я?

Изабелла . Ты был прав. Это как первое причастие.

Бабушка . У вас там этого нет?

Изабелла . У нас есть все: и огромные пасеки, и целые леса орехов, и тысячи бабушек, но вот этого, чтобы все вместе, и такого нашего… это только здесь!

Бабушка . Ты умеешь льстить, девочка!

Изабелла берет еще.

Маурисьо . Тише, ты подавишься!

Бабушка . С легким вином лучше пойдет.

Бальбоа . Есть белое — Риоха, есть старое Бургундское.

Маурисьо . Это нам все давно надоело. Не найдется ли того, что у нас раньше делали, из изюма, с апельсинными корками?

Хеновева . Сладкое?

Бабушка (в восторге) . Мое. Хеновева, мое!..

Хеновева шарит в буфете и ставит на стол графин.

Это не настоящее вино. Просто такая наливка, наша женская. Но она злая, как чертенята! Вот увидишь, увидишь!..

Бальбоа . Ты тоже выпьешь?

Бабушка . Да, сегодня можно. Будь, что будет! Сердись, не сердись — выпью. (Изабелле.) Ты любишь возиться на кухне, правда?

Изабелла . Я… на кухне…

Бальбоа (прерывает) . Обожает. Это было первое, что она мне сказала в порту.

Бабушка . Тогда мы много будем стряпать вместе. (Поднимает бокал. Все встают.) За самую счастливую ночь моей жизни! За твою родину, Изабелла!

Маурисьо . И вы с нами, Хеновева. Для бабушки все, кто живет в ее доме, — члены семьи.

Хеновева . Спасибо, сеньор. Здоровья вам и счастья.

Все . За счастье нашей семьи!

Пьют.

Бабушка . Ну, как?

Изабелла . Правда, как чертенята. Вы дадите мне рецепт? Это не семейная тайна?

Бабушка . От тебя уже не может быть тайн в этом доме.

Бальбоа (к Хеновеве) . Идите, отдохните. Спасибо, Хеновева.

Хеновева . В котором часу подавать завтрак?

Маурисьо . Мы встаем в разное время. То спим до полудня, как чурбаны, то проснемся на заре и бежим на реку.

Хеновева . Доброй вам ночи.

Все . Доброй ночи, Хеновева. До завтра.

Хеновева уходит.

Бабушка . Ну, с рекой теперь не выйдет. Там такой холод!

Маурисьо . Что вы здесь знаете о холоде? (Стремясь вовлечь Изабеллу в разговор на эту тему.) Пусть Изабелла тебе расскажет, как купаются в снежной пене!

Изабелла . Речка вся белая… и такие огромные рыбы выскакивают из воды!..

Бабушка . Я помню. Ты мне писал, когда путешествовал по реке Святого Лаврентия. Ведь это там ты вырезал мое имя на дубе?

Маурисьо . Там.

Бабушка . Ну, расскажи же мне еще раз!

Маурисьо . Путешествие на Великие озера? Это было как в сказке! Представь себе — санки, а везет их четырнадцать собак и все с бубенчиками… Целые стада оленей… еловые леса, как будто бесконечное рождество… А за всем этим — пять озер и снежные вершины в небе…

Бабушка . Как? Разве там есть горы?

Дедушка кашляет.

Изабелла . Маурисьо так все преувеличивает, всякую ерунду называет горами! Мы как-то видели дикую кошку на дереве, а он потом неделю говорил о тигре и о дикой чаще.

Маурисьо . Я хотел сказать — холмы. В Новой Шотландии все плоско, там всякий холм примешь за гору.

Бабушка . Но ведь Новая Шотландия на Востоке. Какое она имеет отношение к Пяти озерам?

Маурисьо (вступая в спор) . Ах, ты так считаешь? Так она на Востоке?

Бабушка . Ты это мне говоришь, которая проделала с тобой все путешествие по большому дедушкиному атласу?

Бальбоа (снова кашляет, чтобы прервать эту тему) . Да, большая страна Канада… большая! Еще рюмочку?

Маурисьо . Да, спасибо.

Бабушка . И мне, последнюю.

Бальбоа (наливает) . Ну а как идут дела?

Маурисьо . Какие?

Изабелла . Какие дела?! Маурисьо строит дома, все больше отели.

Бабушка . А церкви ты строишь?

Маурисьо . Нет, не приходилось. Я ведь занимаюсь гражданской архитектурой.

Бабушка . Вот жаль! Я бы так хотела, чтоб ты решил эту проблему готических соборов. Треть из камня, две трети из стекла. Какого труда мне это стоило!

Маурисьо (с тревогой) . Ты и архитектуру изучала?

Бабушка . Сперва ни слова не могла разобрать, но ведь я все экзамены сдавала вместе с тобой… Хочешь, я тебе покажу, что еще не все забыла? Вот: сферический купол. «Диаметр сферического купола, расположенного между четырьмя парусами, должен быть равен диагонали квадрата на плоскости». Ну, как? Почему ты так смотришь на меня? Разве не так?

Маурисьо (к дедушке) . Так?

Бальбоа (нервно смеется) . Каков насмешник! У меня спрашивает! Еще рюмочку, Маурисьо?

Маурисьо . Да, пожалуй, выпью. Только стаканчик!

Бабушка . Хорошо сказано! И мне налей.

Бальбоа . Хватит, дорогая. Тебе и так ударил в голову твой внук. Ну, это еще куда ни шло! А домашнее вино — поопасней!

Бабушка (с грациозной живостью, но не теряя достоинства) . Последнюю, правда! Фернандо! Фернандито! Фернандитито!.. Одну капельку… Вот так, вот так, так… (Поднимает палец на стенке бокала. Смотрит, как он наливает.) Скупердяй!

Маурисьо . Так, значит, сферический купол… Ты прелесть, бабушка!

Бабушка . А займешься медициной — подавай мне микробов! Займешься астрономией — напялю остроконечный колпак, и телескоп будет — вот так! Хотя нет. Твое дело лучше всех. Мужчины пусть строят дома, а женщины пусть их наполняют!.. (Поднимает бокал.) И да здравствует гражданская архитектура!

Изабелла . Идемте, бабушка. Вы слишком много волновались, надо отдохнуть.

Бабушка . Сегодня? Спать, мне, сегодня, когда я двадцать лет ждала? Сегодня меня не затащит в кровать вся конная гвардия Канады! (Пьет.)

Бальбоа . Эухения, дорогая, подумай о здоровье!

Бабушка . А теперь — к роялю. Изабелла! Как мне хотелось послушать эту балладу, ирландскую: «My heart is waiting for you».

Изабелла . Как?

Бабушка . «My heart is waiting for you». Разве не так по-английски?

Изабелла (в полном смятении) . О yes, yes!..

Бабушка . Это теперь моя самая любимая песня. Ведь ты ее пела, когда Маурисьо тебя в первый раз увидел. Разве ты забыла?

Изабелла (немного оправившись от испуга) . О yes, yes!..

Бабушка . Тогда — к роялю, девочка, к роялю! (Идет к роялю с бокалом в руке, снимает чехол, открывает крышку.)

Бальбоа . Не сходи с ума, Эухения! Музыка, в такой час?

Маурисьо (берет Изабеллу за руку, быстро говорит ей шепотом) . Ты играешь?

Изабелла . «Болеро» Равеля, одним пальцем.

Маурисьо . Какой кошмар! (К бабушке.) Нет, бабушка, не сегодня. Изабелла так устала с дороги.

Бабушка . Музыка — лучший отдых. Ну, играй же!

Маурисьо . Лучше завтра, в другой раз…

Бабушка . А почему не сейчас?

Маурисьо . Понимаешь, примета. Всякий раз, как Изабелла собирается это играть, что-нибудь случается.

Звон стекла. Разбился бокал. Изабелла у стола, спиной к присутствующим, вскрикивает и отдергивает руку.

Говорил я! Что с тобой?

Изабелла . Ничего… стекло…

Бабушка . Ты поранила руку?

Изабелла . Ничего, поцарапала только!..

Бальбоа . Скорее спирту, бинт…

Бабушка . Не надо… У нас есть вино и носовой платок. (Обмакнув платок в вино, перевязывает ей руку.) Вот так… бедная моя девочка… болит?

Изабелла . Нет, правда, ничего. Мне только жалко, что вы остались без музыки.

Маурисьо . Зачем же? Я сыграю что-нибудь свое.

Бабушка . Ты и сочинять умеешь?

Маурисьо . Немножко… так, глупости, чтоб отдохнуть от цифр. Вот, например, это. (Садится к роялю и весело наигрывает, как будто бы импровизируя.) Апрель в лесу… Вот начинает таять. Вот тает. (Басовые аккорды.) Белки скачут с ветки на ветку. Вот белки. (Высокие арпеджио.) И ку-ку-шка обещает счастье. Вот ку-ку-шка.