Деревня Левыкино и ее обитатели

Однажды, в годы начавшейся перестройки я получил письмо из этого совхоза. Тогда еще там существовала партийная организация. Письмо было из совхозного парткома. Заместитель секретаря просила меня рассказать все, что я знаю и помню о колхозе «Красный путь» и деревне Левыкино. Я охотно откликнулся на эту просьбу.

Написал пространное письмо. В нем сообщил известные мне адреса остававшихся в живых бывших колхозников, их детей и готов был вести дальнейшую переписку и поиск. Но больше писем не получал. Видимо, общие события, венчавшие перестройку, отразились и на нашей исторической памяти, и на взглядах на исторические ценности. Нет теперь, наверное, не только парткома в совхозе «Волковский», но и самого совхоза тоже нет. Купил его какой-нибудь бизнесмен, или группа предприимчивых дельцов превратила его в акционерное общество.

А колхоз и деревня вместе со своим названием, именем и прожитой ими жизнью уже никого не интересуют.

Старые, прекрасные яблоневые сады в наших местах погибли окончательно в годы войны. Но после Победы люди посадили новые. Прижившиеся на новых местах молодые саженцы были заявкой вдов и сирот на возрождение и продолжение жизни.

Но сады выросли и принесли первые плоды уже тогда, когда деревни обезлюдели и собирать их было некому. Но труд людской не пропадает. Сады оберегают безмолвную память о тех, кто дал им жизнь. Они стали живыми памятниками ушедшей жизни. Каждую весну они расцветают яблоневым цветом. Каждое лето их ветви сгибаются под тяжестью коричных, белых наливов, грушовок, красно-полосатых (штрифлингов), антоновок. Сюда, к садам, на автомобилях приезжают чужие, незнакомые люди, загружают плодами кузова своих автомобилей и везут их на ближние и дальние базары. В последние годы на московских рынках нашей русской антоновкой торгуют нерусские люди. Свой бизнес на наших мценских яблочках успешно делают усатые, чернобровые молодые парни кавказской национальности. А ставшие москвичами внуки и правнуки мценских колхозных садоводов платят им своими трудовыми «деревянными» рублями.

Моя родня Левыкины и Ушаковы

Мы Левыкины-Шавыры

Шавыры. Это кличка нашего семейного клана. Ее происхождение мне неизвестно. В словаре Даля слово «шавыра» определяет привычку человека к почесыванию. Может быть, кто-то из моих предков по какой-то причине страдал этой привычкой настолько, что она была замечена посторонним взглядом соседа, который первым употребил подходящее к случаю слово. И прилипло это словечко к человеку, и передалось оно его детям, и со временем объединило в себе какие-то другие признаки поведения и черты характера, которые отличали нашу семейную линию поколений от других левыкинских отродий. Кличка становилась дополнением к общей фамилии обитателей нашей деревни. Надо же было каким-то образом отличать род от рода в их повседневном обиходе общения. Постепенно эта кличка могла стать второй фамилией и даже, в конечном итоге, заменить первую. Я, например, встречал не единожды людей со знакомо звучавшей для меня фамилией Шевыревы, Шевырины. В нашей же деревне до конца ее дней все Левыкины оставались Левыкиными. Всех их объединяло общее историческое происхождение и социальное положение. Ведя свою фамильную линию от служилого государева сословия, они никогда не смешивали себя с бывшими барщинными крестьянами и не скрывали своего превосходства перед ними. Очень точно определил особенность социального портрета государственных крестьян нашего Орловского края известный земский деятель, историк земского либерального движения и писатель А. А. Белоконский в своем очерке «Господа мужики», опубликованном в конце XIX в. в газете «Русские ведомости».

«Господа мужики» – в этом определении нашли выражение и особенности бытового и хозяйственного уклада, и культурный уровень, и даже физические характеристики людей, развивавшихся в более благоприятных условиях жизни государственных крестьян. В общей крестьянской массе они составляли своеобразную прослойку, для которой была характерна некая крестьянско-аристократическая амбиция первородства. Она была унаследована «Господами мужиками» от привилегированного слоя мелкого служилого сословия, имевшего право на признание за ним заслуг по охране рубежей государства в XVI—XVII веках. В Новое время привилегии были утрачены, а амбиция сохранялась. Несмотря на то, что порой бывшие «Господа мужики» ходили в лаптях, они сохраняли свой гонор и бывших сермяжных крепостных крестьян называли хамами. В нашей деревне это легко было увидеть на взаимоотношении ее жителей с жителями соседней бывшей барской деревни Кренино. По своему социально-экономическому уровню обе деревни в Новое время уже не отличались. Однако традиция превосходства и снисходительности сохранялась. Наверное, этому способствовал более высокий уровень материально-культурного уклада жизни бывших государственных крестьян, все еще воспринимавших самих себя «Господами мужиками». Своих кренинских соседей левыкинские, тоже ставшие уже сермяжными мужиками, называли хамами.