Дервиши в мусульманском мире

Слава шейха Али далеко и широко разнеслась по окружающей стране. Его высокое благочестие и бесчисленные чудесные действия в тюрбе, приписываемые его молитвам и духовным силам священного сантома, над памятником коего он бдел, сильно помогали ему в приобретении завидной славы. Известие о нем достигло даже до тюрбе, в котором он воспитывался, и возбудило немалое удивление в уме его шейха. Последний никогда не слышал ни о существовании, ни о смерти какого-то великого члена своего собственного братства, тем менее – о существовании такого благочестивого шейха, каким должен быть тот, который бдел над его памятником. Любопытство, а также, быть может, зависть глубоко затронули его сердце и, наконец, заставили его лично совершить путешествие к памятнику, столь прославившемуся по своей святости. И вот в один прекрасный осенний день наш почтенный старый шейх запер свой тюрбе и отправился в путешествие, которое для его лет было сопряжено со многими неудобствами и утомлением. Однако предмет был так важен для его собственных интересов, временных и духовных, что он считал свое путешествие совершенно провиденциальным и достойным своих закатывающихся дней. По крайней мере, он сам так объяснялся насчет этого с обычными посетителями своего тюрбе; и непомерное усилие, какого требовало это путешествие, еще более увеличивало его собственную уже и без того высокую репутацию. Поэтому он отправился, напутствуемый молитвами и благословением всех своих друзей и почитателей. После нетрудного путешествия старый шейх наконец достиг предмета своего странствования и в пятницу в полдень был уже при тюрбе, что близ дороги. Здесь собралось много посетителей по случаю пятницы. Дамы приехали сюда в таких удобных повозках, какими только могла снабдить их страна; одни из них – верхом, как мужчины, другие ехали таким же образом на ослах – преимущественно старые и слабые; а из мужчин одни ехали верхом, а другие шли пешком. Немного деревьев, которые выросли благодаря заботе шейха Али и покровительству священного памятника, укрывали этих посетителей под своею тенью от дневных лучей, и обильные глотки воды выпивались из колодца, который был выкопан близ памятника и вода которого сделалась далеко известной по своим здоровым качествам. Смешавшись с толпою, старый муж не привлек к себе особенного внимания, и после совершения обычных молитв при священном памятнике, он спокойно уселся подле него – ум его наполнился благочестивыми размышлениями о пророке, пире его ордена и святых умерших вообще. Так как Али часто проходил мимо старого шейха, то последний имел удобный случай рассмотреть его черты, теперь значительно измененные временем; а хорошая борода, которая украшала его лицо, придавала много почтенности его наружному виду. Хотя голова Али была покрыта зеленым тюрбаном значительных размеров, показывающим его прямое происхождение от благословенного пророка, тем не менее не раз мелькало в уме и памяти старого мужа, что он видел его при других каких-то обстоятельствах и в какой-то другой стране. Один раз он думал даже, что этот шейх имеет некоторое сходство с его прежним учеником, но так как старый шейх никогда и ни от кого не слышал о нем с самой их разлуки, то и заключил, что это только случайное сходство и что Али давно уже должен быть причтен к числу умерших. Мало-помалу посетители разошлись, и к ночи при тюрбе остались только два почтенных шейха с молодым юношей, который им прислуживал и о котором выше упоминалось. Только после этого некоторое; общение сделаюсь для них возможным, и очень скоро старый муж вполне убедился, что молодой шейх не кто другой, как его ученик. Он первый признал своего ученика, и дружба между ними скоро восстановилась. Цветущее состояние его прежнего ученика было источником великого удовольствия для старого мужа и развеяло некоторое чувство зависти, которое у него образовалось прежде. Шейх Али, со своей стороны, видимо был крайне счастлив, что получил визит от своего прежнего учителя и находился с ним с великим почтением и уважением. Они свободно говорили об интересах своих собственных тюрбе, и старый муж заметил, что возрастающая слава молодого шейха значительно содействовала и содействует славе старого. Не будучи в состоянии более воздерживаться от своего любопытства, старый шейх просил шейха Али сообщить ему, кто такой почтенный член их ордена, прах коего похоронен в тюрбе. Но относительно этого пункта его прежний ученик отказался дать объяснение. Однако, принуждаемый сообщить ему о том, что так глубоко затрагивало интерес и благосостояние их общего ордена, Али, только после того как получил формальное обещание не открывать тайны, рассказал своему прежнему учителю всю историю о своем путешествии до этого места, о его внезапном окончании с преждевременной смертью почтенного осла, которым учитель так щедро наделил его, и о способе, каким его останки были канонизированы народною любовью. Али только не возражал этой любви относительно того, во что сам искренне верил, именно – что такое дело было устроено прямым вмешательством Провидения для некоторой мудрой цели, что осел был вместилищем души какого-нибудь вновь воплощенного святого. На такое искреннее признание старый муж не выразил никакого удивления и выслушал рассказ со своим обычным спокойствием и достойным видом. Поэтому Али несколько изумился и встревожился, как бы это не послужило зловещим предчувствием о продолжении его до сих пор очень мирной и счастливой жизни в качестве шейха. Под таким размышлением он решился в первый раз в своей жизни спросить, какой святой погребен в тюрбе старого шейха, его прежнего учителя; но последний оказался весьма несообщительным относительно этого вопроса. Так как это было дело взаимной доверенности, то Али настоял, чтобы старый шейх высказался откровенно относительно столь глубоко интересующего их предмета, и только после того как он дал торжественную клятву сохранять тайну, Али узнал, к немалому своему удивлению, что умерший святой, над которым в течение столь многих лет бдел почтенный шейх и которому было вознесено так много его собственных молитв и прошений, был не кто другой, как отец его собственного компаньона, теперь столь высоко чтимого святого осла, которого вместе с своим благословением подарил ему его учитель⁴⁹².