Десант в безвестность: Документальная повесть

Наконец он подошел к роднику. Наклонившись, замер, вероятно увидев в воде рядом со своим чужое отражение. Это Федотов, первым выйдя из-за кустов, встал у родника сбоку от финна. Тот сначала опешил, а потом, быстро сообразив в чем дело, рванулся было прочь, но Федотов тут же схватил его за ворот френча. Выскочили из кустов и остальные разведчики.

Финн с ненавистью и грустью смотрел на них, бросил котелки, поднял вверх руки.

Его связали. Когда же Федотов достал из кармана кляп, егерь отчаянно замотал головой. Федотов посмотрел на старшего лейтенанта. Тот решительно кивнул, и пленному насильно запихали кляп в рот.

— Так надежнее! — сказал Федотов.

Финн ничего не понял, но покорно зашагал впереди разведчиков. Старший лейтенант собрал котелки у родника и забросил их подальше в кусты.

Когда разведчики тронулись в обратный путь, дождь почти прекратился, и только свинцово-серые тучи еще продолжали ползти по небу.

Пленного, к счастью, сразу никто не хватился, а когда начали его искать, старший лейтенант с бойцами уже переходили линию фронта.

На нейтральной полосе, в условленном месте, разведгруппу встретил взводный Клименко.

— Все в порядке? — тихо спросил он, подползая к Бутылину.

— В порядке, — кивнул тот головой. — А у тебя как?

— Четверо убитых, двое раненых, — ответил Клименко. — Еле ноги унесли… Спасибо капитану Тищенко: помог нам со своими автоматчиками.

— Дай попить, — попросил старший лейтенант. Клименко отстегнул от ремня флягу и протянул старшему лейтенанту. Бутылин жадно глотал воду. Подползли Остроух с Федотовым, которые тащили языка. Бутылин передал им флягу. И тут пленный неожиданно заерзал, закрутился, замотал головой.

— Всю дорогу тихо вел, а тут занервничал! — замахнулся на него Остроух.

Старший лейтенант остановил его.

— Он пить хочет.

Федотов посадил пленного, выдернул кляп и приложил флягу к его рту. Тот, задрав как гусь голову, застучал зубами по алюминиевому горлышку фляги.

Федотов невольно рассмеялся.

— У родника-то попить ему не дали…

— Тихо! — оборвал его старший лейтенант и приказал двигаться дальше.

«Нейтралку» разведчики миновали незамеченными и вскоре были у своих. Их с нетерпением ждал начальник штаба бригады. Увидев перед собой долгожданного языка, Сергеев обнял старшего лейтенанта.

— Спасибо, Бутылин! — просто поблагодарил он.

А старший лейтенант в это время думал о тех, кого придется вычеркнуть из списков взвода батальонной разведки из-за проклятого языка. Тогда он еще не знал, что совсем скоро в составе отвлекающих групп ему со своими бойцами придется имитировать атаку в этом же самом районе «нейтралки», откуда он только что вышел, проще — «пошуметь», чтобы дать возможность другим разведчикам пройти незамеченными в другом месте. Тогда он не знал, да и не мог знать, что штаб бригады разрабатывал крупную диверсионную операцию, ради которой он и ходил за языком.

г. Кемь 12 августа 1942 г., 10 час

Командующий 26-й армией генерал-майор Никишин созвал на совещание всех командиров, начальников штабов дивизий и бригад, чтобы ознакомить их с новыми директивами Генштаба и одновременно довести план дальнейших действий подчиненных армии частей в сложившихся условиях окопной войны.

Подполковник Солдатов вместе со своим начальником штаба майором Сергеевым тоже прибыл в штаб армии, который располагался в Кеми. Комбриг решился на этот раз во что бы то ни стало добиться приема у командующего армией и изложить свои мысли по поводу бездействия бригады.

Открыл совещание сам командарм. Сначала он зачитал директивы Генерального штаба, затем приказы командования Карельского фронта и Верховного Главнокомандующего.

— Товарищи командиры, я прошу вас еще раз особо обратить внимание на два последних приказа товарища Сталина — это приказ № 227 «Ни шагу назад!» и приказ от 1 мая, — Никишин помолчал, оглядывая присутствующих, затем продолжил. — Эти приказы суровы, но они необходимы. Некоторые из вас, наверное, думают, что для условий нашего фронта они неприемлемы. Это не так. Вспомните последнее наступление на кестеньгском направлении? Его неудачное проведение, а я считаю именно так, — подчеркнул генерал, — определили прежде всего неграмотное управление частями и, конечно же, слабая воинская дисциплина. У нас свыклись с положением: если что не так, мол, ничего — командование поправит. А за этим «если что не так» — сотни, а иногда и тысячи жизней советских солдат! И дальше мы не станем мириться с тем, чтобы из-за неграмотности и расхлябанности некоторых командиров бессмысленно гибли люди. Нужно учиться воевать по-новому, с учетом возросшего потенциала технической оснащенности армии.