Десять

— У неё проблемы, серьёзные… решаемые, но серьёзные. Если она решится и пройдёт через это, я не оставлю ни её, ни ребёнка. Мой ребёнок не будет без отца.

— Охренетушки. Совет вам да любовь, молодые. Ты себя слышишь? Слышишь? Ты отказываешься бросить своего ещё даже не зачатого ребёнка, но хочешь, чтобы я своего лишила отца, хорошего отца, и себя — любимого мужа? Ты редкостная сука, Юра!

— Что… нет… Юля…

— Иди нахрен.

Они развелись с Симоном. Так ожидаемо неожиданно. Он приехал, она оказалась не готова к его словам о переезде. Не готова бросить всё. Родителей, дом, пациентов. Юру.

— Ты не понимаешь, не понимаешь, — плакала Юля, — не понимаешь, я не смогу нигде, я не смогу по-другому.

— Что я не понимаю, маленький? Там всё готово, дом, я тебе показывал, тебе понравится, мы заживём, наконец, нормально, как нормальная семья.

— А раньше мы были ненормальной семьёй?

— Раньше мы были бедные.

— Я была счастливой с тобой. Учась, работая, экономя, любя тебя — я была счастливой, почему ты это перечёркиваешь?

— Не перечёркиваю, оставляю позади, как соперников, нас ждёт следующий шаг, следующая ступенька.

— Я не могу.

— Можешь.

— Не могу.

— Можешь, ты можешь, ты сильная, ты всё сможешь.

— Нет, — она, кажется, завыла.

— Юль? — в глазах понимание. — Юля? Посмотри на меня.

— У меня мужчина, — она поняла его вопрос. Она поняла, что не уедет. И он не останется.

— Черт! Юля! Ты понимаешь, ЧТО ты говоришь?! — рука скинула всё, что было на столе, кружка разбилась, и осколки, как в замедленной съёмке, падали на мягкий палас.

— У меня мужчина… другой.

— Господи, маленький, я не мог подумать… мне говорили, предупреждали, что нельзя оставлять, такая красавица, но мой маленький ведь не такой, — голос выше, циничней, злобней, — не такой. Она честная. Давно?

Молчание.

— Я спрашиваю, давно?

— Четвёртый год.

— Охуеть! — это был последний членораздельный звук, который слышала Юля. Он кричал, бил посуду, стену за её головой. Ей казалось, что ещё вот-вот, и он ударит её. Бесконечный погром в доме и сознании. Раскаяние, желание валяться в ногах, уехать с ним, забыть всё к чертям, пациентов, родителей, Юру — этот пусть катится к жене, с которой он сейчас усиленно делает ребёнка.

— Прости меня, прости, прости, — скулила, просила, тихо, себе под нос, пока он разрушал их дом.

— Всё Юля, всё… маленький, послушай меня, послушай, — он больно дёрнул за волосы, поднимая её лицо к его лицу, — мы уедем, просто уедем, всё забудем.

— Ты не забудешь, — «алжирская кровь».

— Я преодолею это, преодолею, смогу… Ты красивая, маленький, конечно, мужики ходят роем, ты не устояла, так бывает, такое бывает… бывает, я понимаю.

— Не понимаешь.

— Понимаю. Послушай, у меня была женщина, — твёрдо глядя в глаза, — это ничего не значит, просто снятие напряжения, иногда мне было слишком одиноко, но мы уедем, будем рядом друг с другом, ты будешь сидеть дома, заниматься Кимом, его адаптацией, своей… Мы будем всегда рядом, на глазах друг у друга, мы не вернёмся в эту страну ещё долго, ты забудешь этого мужчину, как я забыл ту женщину. Это просто. Мы сможем, мы преодолеем, просто херова ступенька оказалось высокой, я не был готов, маленький, — он уже улыбался, уверенный в своей победе, — но мы зайдём на неё. Ты моя, маленький. Ты — моя. Моя красивая жена. Никто там не будет знать, что ты кувыркалась ещё с кем-то. Ты будешь всегда дома, мы просто забудем… Это просто, простое условие.

— Слишком много условий, Симон.

— Не слишком, ровно столько, чтобы мы справились. Я справился. Тебя трахал чужой мужик, Юлька. Мою красивую жену имел какой-то мужик, он меня поимел… но я переживу это.

— Слишком большая ступенька.

— Не слишком, — он начинал заводиться. — Юля, думай десять минут. Мы уезжаем из этого ада, завтра ты увольняешься и не отходишь от меня ни на шаг, пока мы здесь. Десять минут.

— Нет, — ей не понадобились десять минут. — Нет, я не уволюсь и я не буду не отходить от тебя ни на шаг, и я не буду забираться на ненужную мне ступеньку. Я не уеду с тобой, я люблю тебя Симон, сильно люблю, но я не стану выбирать между… Но если ты ставишь вопрос так, то мой выбор — ЭТА ступенька, где я сейчас.

— Тут? С этим мужиком?

— Тут. С МОЕЙ семьёй, с МОЕЙ работой и МОИМ домом. И да, с этим мужиком, которому я не просто красивая, но ещё и умная, с щедрым сердцем и даже романтичная!

— Хорошо он тебе мозги засрал…

— Возможно. Но ещё мне мозги засрали с рождения. Я не могу всю жизнь прыгать со ступеньки на ступеньку, я нашла своё место в жизни — это тут.

— Я отберу дом.

— Валяй.

— Я могу отнять сына.

— Хуй.

— А ты выросла, маленький… — глядя с печалью.

— Ты не должен был уезжать, Симон, не должен, я люблю тебя…

— Должен, Юля, должен.

Он закрыл дверь, они развелись, дом остался Юле, Симон даже взял на себя расходы по содержанию, понимая, что с Юлиной заработной платы это будет непосильный груз, а Киму было хорошо в этом доме.