Desiderata. Кто, если не ты (СИ)

Он оглядел своего компаньона еще раз, отмечая, что вопрос можно было и не задавать: серые глаза сияли так, словно их обладателю предложили какие-то несметные сокровища, и он только что убедился, что они не миф, и вполне реальны.

-О, да, - охотно подтвердил этот вывод принца вслух Бальзак. – Это описание того исторического периода, когда кочующие племена впервые…

-Хорошо. Отложи ее в сторонку.

-Простите?

-Все, что тебе покажется стоящим, просто отложи, хорошо?

-Боюсь, я все еще вас не понимаю.

-Что непонятного-то?.. – Наполеон выразительно поднял брови. - Перекопай тут то, что тебя интересует, и все, что привлечет твое внимание…

-Я не понимаю цели, с которой это действие будет выполнено, - сдержано пояснил его компаньон. – Для чего мне совершать подобные шаги?

-Для того чтобы я знал, что именно я покупаю у монастыря. Так! – Он поднял ладонь, будто пересекая любые готовые на него обрушиться возражения.

– Не желаю даже обсуждать этот вопрос, - добавил он, видя, что Бальзак даже немного привстал с места. - Не трать времени: его не слишком много. Вскорости нам предстоит возвращаться. Так что используй отпущенные тебе часы с толком.

И Его Высочество умолк, наслаждаясь тем эффектом, которые произвели его слова. Бальзак поначалу бросил потерянный взгляд в сторону хранилища, затем – на тот фолиант, что лежал перед ними на столе. По лицу его, обычно бледному, разлился странный румянец, а привычное отсутствие всякого выражения сменилось неуверенностью.

-Вы имеете в виду…

-Именно это и имею. Что? – добавил Наполеон, предугадывая вопросы, готовые сорваться у Бальзака с языка. – Я не знаю, чем еще я могу тебя порадовать. А мне хочется тебя порадовать. Поэтому давай, я хочу видеть, что ты доволен. А мне пора обратно – я смылся на десять минут, но скоро меня хватятся.

И, невероятно довольный своей выходкой, он покинул книгохранилище, продолжая улыбаться даже и тогда, когда остался наедине с самим собой, минуя монастырские коридоры. Он был удовлетворен в первую очередь тем, что ему в голову вообще пришла эта блестящая, как он полагал, мысль. С Бальзаком правда было трудновато иметь дело – его компаньон и желал бы сделать другу подарок, однако понятия не имел, что бы тот мог представлять из себя. У Бальзака не было никакого интереса к тем вещам, каковые обычно занимают людей его круга. Его не привлекали охоты, балы, театр, военное или морское дело, коллекционирование чего бы то ни было. Он никогда не заботился о своем внешнем виде больше, чем того требовали приличия, не интересовался модой, его не влекли азартные игры или спорт. Одним словом, он, с непредвзятой точки зрения, был идеальным государственным деятелем, человеком, которого не отвлекает от работы ничего – кроме, добавил про себя Наполеон, страсти к своему компаньону, но и это можно обратить на пользу общему делу. Тем не менее, Бальзак любил книги…

========== Часть 4 ==========

Тем не менее, Бальзак любил книги – это о нем Наполеон знал с первого дня их знакомства. Он готов был читать где угодно, и какое угодно продолжительное время. За несколько лет он осилил всю дворцовую библиотеку, и это обстоятельство совершенно очевидно Бальзака угнетало: новых книг взять ему было неоткуда. Однако тот никогда не жаловался и ни о чем не просил – принц давно обратил внимание, что компаньон его способен обращаться с какими угодно официальными просьбами к лицам, ему едва знакомым, однако никогда не делает этого в адрес него, Наполеона. Поразмыслив над таким казусом, и припомнив несколько характерных случаев из их совместной жизни – как, например, история с шинелью – принц пришел к выводу, что Бальзак не желает злоупотреблять тем особенным положением, на которое его поставил принц. Для Его Высочества это обозначать могло лишь одно-единственное: если гора не идет к Магомету, стало быть, настало время Магомету показать себя и проявить смекалку. Ничего ему так не льстило, как молчаливый, полный восхищения взгляд компаньона – и, судя по тому, что он только что увидел, затея его удалась в полной мере.

Переговоры с настоятелем монастыря несколько затянулись, а затем Наполеону пришла в голову кое-какая идея, и он сам перестал торопить окружающих, предоставив компаньону дни напролет проводить среди столь любимых им книжек, и приходить за ним позднее, ночью, требуя, чтобы друг дал отдых и себе и сопровождающим его лицам. Впрочем, вел он Бальзака не в его комнату (о которой, учитывая особенности места, следовало бы говорить как о келье), а чуть дальше, без зазрения совести пользуясь репутацией окружающего их места, как щитом.

-Мой принц!.. – заметил ему компаньон, когда это произошло впервые. - Что вы позволяете себе? Это святое место!

-А я считаю наше чувство не менее священным, - отозвался Наполеон, сбить с толку которого удавалось крайне редко: у него всегда и на все был готов ответ. – Здесь хотя бы не высылают караульных, как во дворце, и я не упущу этой даденной мне возможности: само в руки идет, что же я, проморгаю?!

-Но мой принц…