Desiderata. Кто, если не ты (СИ)

-Да потому что… О, господи, то, что окон не видать, еще не означает, что двор такое уж уединенное место! В некоторых вещах, мой принц, вы столь наивны, что я вам только поражаюсь, - вздохнул Бальзак, удерживая компаньона в неком от себя отдалении, положив тому на плечи руки. Его Высочество, впрочем, расстоянием не слишком смущался, да и слушал в пол-уха, более увлеченный тем, чтобы поймать чужую, все время ускользающую от него кисть, прижать плечом к своей щеке, а там и впиться губами.

– Неужто, и правда вы верите, что в таком месте, как церковная обитель, могут быть уединенные уголки?

-Отчего бы нет?

-Да оттого, что люди здесь живут по строгим правилам. И природа их частенько против этих правил бунтует. Считается, что таким образом лукавый соблазняет людей, подталкивая к греху, а они, самостоятельно ли или при помощи братьев, преодолевают эту напасть.

-Так что же, отцы-настоятели сами направляют своих младших братьев ко греху? – приподнял одну бровь Наполеон. – Поманят таким вроде бы укромным местечком, а после за руку поймают?

-Считается, что таким образом человек укрепляется в своей ненависти к пороку.

-Да? А мне отчего-то кажется, в ненависти к тем, кто сует нос не в свое дело.

Он нахмурился, опустил взгляд, и словно бы утратил свой прежний игривый настрой.

-Это бесчестно, - заметил он. – Самим понукать человека к действию, а потом наказывать за него. Чем тогда святые отцы лучше искусителя?..

Бальзак долго молчал, прежде чем дать какой-то ответ. Казалось, этот вопрос он нашел требующим самого тщательного осмысления.

-Я не знаю, мой принц, - наконец, едва слышно прошептал он. – Прошу меня простить, я недостаточно компетентен в этой теме, и не могу дать ответа на ваш вопрос… Мне очень стыдно. – Он тоже опустил голову, и Его Высочество торопливо привлек его к своей груди.

-Ну-ну, что ты!.. – взволновано зашептал он. – Это всего лишь мой вопрос, к тому же, весьма риторический!

-Я должен уметь ответить на любой ваш вопрос, - глухо отозвался его компаньон. – Прошу вас, дайте мне немного времени, я хорошенько поразмыслю, и непременно найду, что сказать.

-Конечно, - мягко отозвался наследник, будто увещевая испуганную зверушку – скорее, тоном, нежели самими словами. – Разумеется. У тебя все получится… Но имей в виду, - добавил он, - если тебе вздумается сообщить мне свои гениальные наблюдения в тот момент, когда я буду тебя любить…

-О, господи!.. – только что еще грызущий себя, Бальзак слегка толкнул компаньона в плечо. – Кто о чем!

-Зато ты развеселился, - бескомпромиссно заявил Наполеон. – Для меня это важнейшее. Ну, а если с проблемой покончено…

-И не вздумайте!.. – Бальзак даже отступил от него на шаг, и Его Высочество немедленно же это исправил, подшагнув. Бальзак отступил еще раз, и еще раз точно так же дистанция была сокращена.

-Даже не пытайся от меня убежать, - тихо проговорил принц. – Все равно догоню.

-Вы излишне самоуверенны.

-Приходится: ведь ты все время во мне сомневаешься…

И безо всякого предупреждения Его Высочество сорвался с места, а его компаньон, ожидавший этого, не замедлил скрыться, обогнув ствол липы. Под зеленой кроной зазвучал так давно не слышимый ею искренний счастливый смех.

***************

-Идем-идем!..

Наполеон, никогда не слушавший возражений, не слушал их и теперь. Схватив Бальзака за руку, повлек за собой, прочь из кабинета, вниз по лестнице, вдоль темнеющих оконных проемов. Вывел в сад, и запетлял по дорожкам, удаляясь от входа.

-Что вас так взбудоражило? – в который раз поинтересовался его компаньон, но принц только таинственно улыбался. Он, пройдя насквозь розарий, привел спутника в белую ажурную беседку, где по узкой винтовой лесенке можно было подняться на три пролета и очутиться на крыше. Отсюда в погожий день открывался чудный вид на озеро, но сейчас в ночной темени площадка казалась крошечным островком во вселенской тьме. Где-то лишь в отдалении перемигивались городские огни. Наполеон подвел спутника к перильцам, и встал у него за спиной, велев:

-Подними голову!

Бальзак послушно поднял – над ними раскинулось ночное небо. Зрелище, которое всегда их обоих – и его, и принца – повергало в священный трепет. Необъятное и необъяснимое, прекрасное безбрежное пространство, темный бархат небес, усыпанный блестками звезд, будто вечернее платье прекрасной волшебницы, словно бы принимало их под свои мягкие крылья.

-Красиво же, правда? – гордо поинтересовался Его Высочество, так, словно вся эта красота была его личной заслугой. – Облака рассеялись, и стало видно! Я тебя позвал – не то ведь пропустишь же!.. Пока ночи ясные, надо глядеть на такие вещи.

-Очень красиво, - согласился Бальзак, не отрывая глаз от открывшейся панорамы. Он все любовался, а Его Высочество, не в силах устоять перед его обнажившейся шеей – от того, что голова была запрокинута и практически лежала на плече Наполеона, стоявшего позади – нетерпеливо приник с поцелуем.

-Мы на виду здесь! – тут же одернул его Бальзак.- Прекратите сей же час!..