Детектив и политика 1990 №6

— Подожди, — сказал майор, — вот кончится заваруха, заживем что надо. Построишь себе ванну лучше этой. Даже с горячей водой. Будешь в Англию ездить. Там у тебя от таких сисек отбою не будет. Ты был в Англии? — спросил он, заметив Спецкора.

— В Англии не был.

— Я тоже, — вздохнул майор, — я вообще, кроме этого города, не был нигде. Только мечтал. А ведь мне уже скоро сорок. Жизнь прошла мимо. Можно сказать, ее вообще не было…

Мелодрама закончилась. Ее герои рыдали от счастья. Усатый капитан дремал, не выпуская из рук автомата.

— Пойдем, покажу тебе эту старуху, — сказал майор, поднимаясь со стула, — я ее всем показываю.

В люминисцентно-светлой реанимации, на широкой механической кровати, опутанная какими-то проводами, трубками и шлангами, а оттого напоминающая иссохшую бабочку махаона, попавшую в паучьи сети, лежала древняя маленькая старуха. Если бы не слабое попискивание кардиомонитора, отсчитывающего удары ее сердца, можно было подумать, что это — египетская мумия, которую привезли в военный госпиталь для какого-нибудь научного эксперимента.

— Это теща Сапожника, — сказал майор, — ей, кажется, сто два года. А может, и больше. Точно не знает никто.

— Где же вы ее откопали? — спросил Спецкор.

— Ее откопал один врач, — сказал майор. — Ну там, в резиденции на бульваре Весны. Она сидела в каком-то чулане и жевала хлебную корку. Если бы кто-то узнал, что она теща Сапожника, то наверняка убили. Вот этот врач и привез ее в госпиталь… Сперва старуха просила, чтобы ее перевели в госпиталь "Элиас". Это хороший госпиталь. Для партийной элиты. Но я сказал ей, что элиты больше не существует, а ее дочь расстреляна. С тех пор старуха не приходит в сознание.

— Это жестоко с твоей стороны, майор.

— Жестоко?! А разве не бесчеловечно было бежать, бросив свою собственную мать на растерзание одуревшей толпы? Разве не жестоко отдавать приказ о расстреле сотен и тысяч людей, у которых ведь тоже, наверное, были отцы и матери. А потом… она бы все равно об этом когда-то узнала.

— Как сказать… Ты же знаешь, что для родителей нет большего горя, чем хоронить своих детей.

— Это верно, — согласился майор, — но здесь не тот случай. Нынешней зимой большинство родителей только этим и занимались. Почему же только они… Должна ведь быть хоть какая-то справедливость.

Когда вернулись в комендантскую каптерку, усатый капитан еще спал.

— Атака! — заорал майор.

Капитан рванулся с кушетки, но, увидев перед собой смеющуюся физиономию майора, сплюнул сквозь прокуренные усы.

— Мудак ты, парень, и шутки у тебя мудацкие.

— Ладно, не обижайся. Давай лучше по маленькой, — сказал майор и, обращаясь к Спецкору, добавил: — Перед тобой героический человек. Сейчас он военный комендант телеграфа. А на прошлой неделе мы тут вместе воевали. Правда, кэп?

— Здесь тоже были бои? — спросил Спецкор. — Но ведь госпиталь далеко от центра…

— Все началось с раненых, — сказал капитан, опрокинув стаканчик "Столичной". — Ей-богу, некоторые из них были очень странные. У одних — несколько удостоверений личности. На других — одета одна на другую униформу молодежной организации по защите Родины, мундир патриотической гвардии, а сверху джинсы. Как капуста все это одето. Они были сильно возбуждены или напичканы какими-то наркотиками, потому что даже после четырех инъекций снотворного продолжали рвать на себе бинты.

— Террористы, — догадался Спецкор.

— Да, мы поняли, что это они. Даже умирая, они обещали убивать на том свете. А один из них — ну и сучья рожа, помню, сказал, что во имя человека, давшего ему честь и достоинство, лично убил тринадцать детей. Хотелось мне его прикончить, да он сам вскоре отдал концы. Знаешь, что он прохрипел на прощание? "Нас сотни. Мы выполним долг до конца". Так оно и случилось. Однажды вечером, кажется это было в субботу, здесь начался обстрел. Да такой, что дежурная докторша из приемного покоя буквально наложила в штаны. Да и мы, признаться, чуть было тоже не наложили. Представь только, госпиталь полон раненых, террористы атакуют центральный вход, а у нас только пять автоматов и пять пистолетов. Тогда мы конфисковали у раненных солдат их оружие и все, кто мог его держать в руках, заняли боевые позиции. Стреляли даже из реанимации. Даже из операционных.

— Расскажи, как ты шлепнул того террориста, — попросил майор, — вот это был выстрел что надо.

— Да, — согласился капитан с видом бывалого охотника, — удачный был выстрел. Этот парень в черном кожаном пальто вел огонь из дома напротив. Метров триста отсюда. Долго я целился. Бах! И прямо в плечо. Выронил он автомат. Упал. А тут как раз вбежали солдаты и добили его штыками. Налей-ка еще стаканчик.

Выпив водку, он обтер ладонью усы.

— О чем это я? Ну так вот, а потом нам на помощь подошли войска секуритате.

— Секретная спецслужба Сапожника? — удивился Спецкор. — Я думал, они были на той стороне баррикад.

— Вначале, — улыбнулся майор, — только вначале. Сейчас ты увидишь, что это за секретная служба. Эй, Мариус! — крикнул он в открытую дверь коридора. — А ну, иди-ка сюда.