Детектив и политика 1991 №5

Симона откатилась в сторону, подняла затуманенные от шока глаза и увидела Малько, который целился в Жюльена Лало из длинного, плоского пистолета. Пыхтя как паровоз, старик втянул голову в плечи. Симона встала, закуталась в полотенце и выскочила из ванной комнаты.

Рептильи веки Жюльена Лало медленно поднялись, и он прошептал креольское ругательство.

— Встаньте! — приказал Малько.

Лало не пошевелился. Вдруг в ванную влетела Симона. Подняв бутылку рома, которую она сжимала за горлышко, молодая женщина изо всех сил обрушила ее на голову Жюльена Лало. Бутылка скользнула по касательной и разбилась о его нос. Жюльен Лало свалился набок, и по его лицу, вперемешку с ромом, потекла кровь. Малько успел схватить Симону за руку в тот момент, когда она размахнулась, чтобы ударить старика в горло осколком бутылки. Несколько секунд она молча и яростно боролась с Малько, потом выпустила свое импровизированное оружие и разрыдалась.

— Убейте его! — простонала она.

Сотрясаемая рыданиями, с горящими глазами и чуть приоткрытым ртом, она была очень хороша. Мокрое полотенце подчеркивало стройность ее фигуры.

Малько опустился на колени и приподнял Жюльену Лало голову. Она вся была в крови. Кусок содранной кожи свисал с носа, обнажая кость.

— Надо остановить кровотечение, — сказал Малько.

Лицо Симоны исказилось от ненависти.

— Надо прикончить его, вот что надо! — взорвалась она. Представляете, что бы произошло, если бы не вы? Уходите — я перережу ему горло!

— Надо остановить кровотечение, — настойчиво повторил Малько. Симона пожала плечами и вышла. Малько приподнял голову старика повыше, чтобы он не захлебнулся собственной кровью. Тот что-то пробормотал. Что же все-таки случилось? Почему Жюльен Лало напал на Симону? В Порт-о-Пренсе не было недостатка в девицах, которые отдавались за несколько гурдов…

Появилась Симона, держа в руке какие-то листья — темно-зеленые с одной стороны, черные с другой. Она надела белое хлопчатобумажное платье и выглядела почти спокойной. На ее правом виске виднелся обширный кровоподтек. Не говоря ни слова, она присела возле Жюльена Лало и приложила листья к его лицу.

— Что это? — спросил Малько.

Она криво улыбнулась:

— Народное средство.

Несколько секунд Жюльен Лало лежал тихо. Потом широко открыл свои рептильи глаза, издал ужасный вопль, словно с него заживо сдирали кожу, и попытался сорвать листья, которые Симона крепко прижимала к его лицу. Когда он наконец оттолкнул ее руку и листья упали на пол, Малько увидел, что кровотечение почти остановилось, но кожа у него вздулась и покрылась красной сыпью. Тряся головой и воя, как раненый зверь, старик судорожно схватился руками за лицо, как будто стремясь содрать с него кожу ногтями. Вдруг, к изумлению Малько, он принялся ощупью искать упавшие листья. Симона быстро отбросила их ногой подальше. С отчаянным воплем Жюльен Лало снова упал на спину. На лице Симоны появилась хищная улыбка.

— Вы что, кислоты туда капнули? — с ужасом спросил Малько.

Симона дико захохотала:

— Нет, это листья манцениллы, которая по-креольски называется "брюле де бор"!

Подбоченившись, она злорадно смотрела на страдания Жюльена Лало. Старик полз к листьям, не обращая внимания на Малько и Симону. Малько подумал, что он, наверное, потерял рассудок от боли.

— Да он сошел с ума! Зачем ему эти листья?

Симона садистски улыбнулась:

— Если листья приложить зеленой стороной, они снимают боль, — объяснила она. — Из них делают повязку на небольшие раны. Поэтому-то я и держу их в доме.

Жюльен Лало почти дотянулся до листьев. Симона подскочила к нему и изо всех сил ударила его ногой в пах. Хрипло вскрикнув, Жюльен Лало сложился пополам, как гусеница, которую придавили к земле веткой. Малько оттащил от него Симону: эта расправа над жалким стариком была ему отвратительна.

Жюльен Лало наконец схватил листья и приложил их к лицу. Он лежал на полу скорчившись, прерывисто дыша и постанывая от боли; его длинное тело бил озноб. Поскольку он не представлял опасности, Малько спрятал свой пистолет и увлек Симону в соседнюю комнату.

— Почему он напал на вас?

Она рассказала ему о том, что произошло. Малько сразу понял: подставляя Симону, Амур Мирбале метила в него. Симона тихо плакала. Он взял ее за руку, и молодая женщина прижалась к нему.

— Я хочу уехать из этой страны, — прошептала она. — Я больше не могу. Тем хуже для моего отца и для революции. Я вернусь, когда здесь все закончится. Поеду в Нью-Йорк…

Где ее изнасилуют пуэрториканцы. Одно другого не лучше…

— Подождите с отъездом, — сказал Малько. — Есть новость: я виделся с Жакмелем.

Она вздрогнула:

— Как вам это удалось?

Малько замялся:

— Я не хочу подвергать опасности ни вас, ни того, кто меня с ним связал. Амур Мирбале следит за мной. Она надеется, что я приведу ее к Жакмелю — только поэтому я еще до сих пор жив.

— Вы мне просто не доверяете… — грустно сказала Симона.

Казалось, она сейчас снова разрыдается. Малько почувствовал себя неловко. Учитывая, чем она рисковала, помогая ему, да и все, что ей пришлось перенести, он решил ничего от нее не утаивать.