Дети

– Родственников нашел, живет на Волге-реке. Учитель теперь он. В школе преподает английский язык.

Мама снова перекрестилась.

– Вечером ходит на курсы, сам учится, готовится поступить в Технологический, если пройдет конкурс.

– А какой он на вид? – спрашивала Лида. – Он помнит нас? Он любит нас?

Последними двумя вопросами гость пренебрег, на первый ответил:

– Худой очень, а так – ничего.

– Почему он так мало пишет в этом письме? – спросила Лида.

Гость поглядел на нее долгим, открыто насмешливым взглядом.

– Дорога дальняя, барышня! Опасно письма возить.

– Спасибо вам, спасибо, – еще раз поблагодарила мать.

– Еще одно дело. На словах просил передать, – начал гость. – Петр советует вам выбираться из Китая и ехать домой, на родину. Он так просил сказать: ни в чем он для вас не уверен, то есть легкой жизни никак нельзя обещать: и голод будет, и холод будет, и в тюрьму, хоть ненадолго, посадят. То есть безопасности для вас – никакой. Но, говорит, не намного и хуже, чем вы тут живете. И подальше бы надо вам быть от – японцев. Это – на будущее время. Так и велел передать. Советует, но чтоб окончательно решали вы сами.

– Нас здесь только две женщины, – начала мать.

– Он говорил, есть мальчик.

– Мальчика с нами нет. Нас двое. Для нас теперь вопрос, где жить, уже потерял свою остроту.

– Ваше дело, ваше дело, – сказал гость. – Я на тот случай, если поедете, обещал Петру вам помочь, как устроить для вас это дело поскорей и полегче.

Лида и мать переглянулись.

– Спасибо, – сказала мать, – но мы не поедем. Дочь моя скоро выходит замуж. Я останусь одна.

– Ваше дело, ваше дело. Так и передам.

– А вы когда его увидите?

– Это неизвестно. Не скоро.

– Скажите ему тогда, – заторопилась Лида, – что я выхожу замуж за того, кого еще при Пете полюбила, он вспомнит, кто это. А мальчика нашего взяла к себе та дама, что была пьяницей, только она сейчас живет у себя дома и перестала пить. Мальчику с ней хорошо. Вы запомните всё это? Не забудете?

– Не беспокойтесь, не забудем. Передам, как сказали.

– Вы Петин друг?

Он помолчал. – Очень большой дружбы у нас там нет. Случилось, жили в одном дворе. Он узнал, что я еду в Китай, попросил зайти. Искал я тут вас, вы квартиру переменили.

Собеседники, как та, так и другая сторона, избегали называть имена, города, адреса, избегали всякой фактической точности. Мать не спросила даже, каких родственников нашел Петя.

– Ну-с, а теперь вас попрошу, – встал гость – тут есть у вас для меня письмецо.

– Для вас?

– Да, к вам должны были занести. На китайском языке. На конверте – четыре иероглифа.

Письмо есть… но как-то странно, начала мать.

– Письмо за письмо, гражданка, – вдруг засмеялся отдохнувший гость. И мать, и Лида вдруг тоже улыбнулись. На минутку в воздухе промелькнуло дружелюбие. Улыбка и смех вдруг на мгновение напомнили им, что, вопреки всему, они – дети одного народа и говорят на одном языке.

Мать взяла письмо с подоконника:

– Это?

Он внимательно посмотрел на иероглифы.

– Это самое. Ну, спасибо.

– Вы знаете китайский? – удивилась Лида.

– А как же? – в свою очередь удивился гость. – В Китай же ехал, как же без языка?

И, еще раз поблагодарив, он ушел.

Глава одиннадцатая

В воскресенье, двадцатого августа, под вечер, Лида стояла в маленьком садике при доме, любуясь цветами. Еще ранней весной, до отъезда в Европу графиня, наняв садовника, подолгу работала с ним, приводя в порядок клумбы, дорожки, подстригая кусты, рассаживая Цветы. На истощенной почве Китая не так легко вырастить что-нибудь, но в этом году всё росло, всё цвело, распускалось, благоухало. Это был какой-то неслыханный год для растений. Китайцы же, хорошо знающие свою землю, климат, природу считали это приметой, предвещающей стихийное бедствие.

Лида любовалась никотианой. Раньше она знала только те небольшие ароматные цветы, которые назывались табачками. Никотиана, очевидно, была королевой малых табачков. Гигантские цветы, почти как цветы магнолии, раскрывались вечером и разливали тонкий аромат. Они были ослепительно белы, тяжелы, как из воска. Казалось, они светились в сумерках, и в лучах их света около каждого цветка вилось облачко его аромата.

Это было время тишины, покоя, отдыха. Без всяких мыслей, как в полусне, Лида стояла, любуясь цветами.

– Вода! вода! – вдруг раздались крики. Они поднялись сразу и со всех сторон.

Но Лида не обратила внимания на этот внезапный шум. Ей не хотелось отрываться от своего покоя. Она просто отмахнулась рукой, как от мухи, и осталась стоять в блаженном состоянии отдыха.

– Вода! Вода! – всё громче раздавались крики. В них слышалось большое волнение, испуг.

Вдруг Лида почувствовала, как что-то тепловатое и мягкое крадется по ступням ее ног. Она вздрогнула и в страхе посмотрела вниз. Это была вода. Она не лилась откуда-либо сверху, нет, она выступала из-под земли, из каждой ее поры, и подымалась всё выше.