Дети Йеманжи

– Оба сильнее его. Если бы она вздумала отомстить по-настоящему, то Эшу пришлось бы очень плохо. Он об этом знал, – сквозь зубы проворчал Огун. – Ты вот что… Расскажи-ка мне лучше про колумбийцев. И про то, КАК это дошло до матери.

Ошосси резко поднял голову. Эва увидела: он всерьёз испуган.

С минуту в комнате стояла мёртвая тишина. Огун с непроницаемым лицом смотрел в стену.

– Так ты знаешь?.. Д-дьявол… Огун, я всё помню. Я обещал ей… и тебе… Я и не собирался, честно!.. Но, понимаешь, брат… как же тебе объяснить… Подвернулось очень выгодное дельце, вот! Большая партия из Колумбии. Чистый товар и по грошовой цене, – потому что колумбийцы очень нервничали. У них уже висели на хвосте… ваши. Эти ребята торопились сбросить товар хоть за бросовую цену, чтоб хотя бы не в убыток… Большой Жу позвонил мне и сказал, что всё решают минуты. Ну, что – я должен был отказаться?..

– Кто тебе дал денег? – вместо ответа пророкотал Огун. Ошосси молчал.

– Кто, я спрашиваю?

– Но… я думал, ты знаешь… Разве не он рассказал тебе?..

– Кто?! Отвечай!

– Марэ… Огун! Клянусь тебе, он ничего не знал!

– Не знал? Не знал?! – Огун ударил гигантским кулаком по стене так, что посыпалась штукатурка и ветвистая трещина зазмеилась от пола до потолка. – Он не знал, что деньги нужны тебе только для одного?! Дьявол, Ошосси! Засранец! Чего стоит твоё слово?! Ты забыл день, когда вышел из тюрьмы? Ты забыл всё, что там с тобой делали четыре года?! Ты забыл, как выл у нашей матери в коленях и клялся, что больше – никогда, ничего, ни за какие миллионы?!

– Я помню… Но пойми же…

– Этот педик отдаст тебе всё, что у него есть! Вместе с домом, машиной и родным братом! Отдаст только за то, чтобы ты ему… Чёр-рт, Ошосси, так ты это всё-таки делаешь?! Этому дерьму ты научился в тюрьме?! Мало тебе американок?! Жирных туристок, которым ты вставляешь за деньги?!

– Привяжи язык: в доме сестра! – ощетинился Ошосси.

– Ты о сестре вспомнил?! – Огун, казалось, стал ещё выше: тяжёлая масса гнева, мускулов и ярости. – Ты берёшь деньги у Марэ – и ясно, чем будешь расплачиваться! Невысока же цена твоей задницы, чибунго! Загоняешь колумбийскую наркоту в порту! Ставишь под удар всю семью! Да, ставишь, гадёныш, я ещё помню эти обыски! И полицию у матери в доме! Мало ей Шанго! И всё ради чего?! Сколько ты наварил на этом деле?! Отвечай!

– Сто двадцать кусков! – взвился Ошосси, который после «чибунго» сделался пепельно-серого цвета. – Сто двадцать кусков! И все они пойдут Йанса! И ты, сеу полковник, можешь хоть обосраться тут со своим…

– Йанса?.. – На миг Огун, казалось, растерялся.

– Йанса, – сквозь зубы подтвердил Ошосси. – Ты знал, что она собирается назад в Бразилиа? В «Планалту»? Потому что здесь для неё нет дела!

– Значит, все эти разговоры о школе капоэйры…

– Огун!!! Йанса лучший местре в городе – но для своей школы нужны деньги! Много денег! Аренда, реклама, инструкторам платить, налоги… Ты что, на облаке живёшь, полковник?! Денег у неё нет и не было! И её опять несёт в армию! Она только там чувствует себя человеком! Особенно после того, как этот гад Шанго её бросил! Йанса – не Оба! Она не будет варить фейжоаду и таскать Эшу за ухо, а потом ему же вытирать сопли! Ей надо…

– Йанса не примет от тебя денег! Она знает, откуда они взялись! Ей не нужно, чтобы ты снова сел на нары!

– Лучше я пойду на нары, чем она – на войну! С нар возвращаются!

– Сукин сын, – тихо сказал Огун, дёргая пряжку своего ремня. – Я сейчас тебя просто…

– Ну давай, бей, бей, если хочешь, давай! – заорал на весь дом Ошосси, с грохотом прыгая с подоконника на пол. – Если справишься! Только дело уже сделано! Колумбийцы давно у себя дома! Наркота вовсю продаётся в порту! Я уже отбил деньги Марэ! И даже вернул их ему! Пока ты наводил порядок в Рио, сеу полковник! Уже ничего не изменить, понимаешь, ты?! И не тебе… нет, не тебе меня судить! – он вдруг коротко, странно рассмеялся. И этот смех показался Эве страшнее, чем всё, что она только что услышала в этой комнате.

– Ты тоже не святой, Огун! Вспомни, зачем ты ходил к своему отцу! Зачем ты ходил к нему пятнадцать лет назад?! Мать знает об этом! Ей рассказали! Совсем недавно! Она плакала как безумная в ту ночь!

– Кто ей сказал? – Огун спросил это тихо. Очень тихо, но Ошосси тотчас умолк.

– Брат… – голос его дрогнул. – Послушай…

– Я спрашиваю тебя. Кто ей сказал? – Огун не повышал голоса. Ошосси прижался спиной к стене.

– Я… Я не знаю. Это было ночью. После того, как Шанго… сделал то, что сделал. Эшу не мог с ним справиться. Мы вдвоём выволокли его на двор, я дал Шанго по морде, и он отключился! Эшу тоже был пьян и вырубился следом. Мать заперлась. А я сидел внизу… Ждал. Огун, прошу тебя…

– Продолжай!

– Ночь почти прошла. Мать позвонила кому-то. Долго говорила. Я слышал, что она плачет. Сначала я не хотел… Потом взял трубку. Ту, внизу…

– Помню. Дальше.

– Ну и… услышал. Они говорили о тебе.

– С кем она говорила? Отвечай! – вдруг рявкнул Огун. – С кем? С мужчиной или женщиной?!

– Я… я не понял… Было не разобрать…Ты же знаешь, снизу всегда плохо слышно… Огун! Я правда не понял! Я клянусь!