Дети капитана Гранта

На следующий день, 29 декабря, ряд невысоких холмов, уменьшенное подобие Швейцарии, несколько задержал экспедицию. Всё время приходилось то взбираться на гору, то спускаться под гору, причём фургон трясло и качало самым немилосердным образом. В конце концов путешественницы предпочли идти пешком. Прогулка показалась им после тряски особенно приятной.

Около одиннадцати часов утра показался довольно значительный город Карлсбрук. Айртон предложил обогнуть город, не останавливаясь, чтобы выиграть время. Гленарван согласился с ним, но всегда жадный к новым впечатлениям Паганель заявил, что он непременно должен заехать в Карлсбрук. Ему предоставили эту возможность, а фургон медленно поехал в обход.

Паганель со своим всегдашним спутником Робертом, пришпорив лошадей, помчались в город. Даже кратковременный и поверхностный осмотр Карлсбрука позволял составить представление об австралийских городах вообще.

В Карлсбруке был банк, здание суда, рынок, одна школа, одна церковь и около сотни совершенно одинаковых кирпичных домов. Все эти здания разместились правильным четырёхугольником и были прорезаны сеткой параллельных улиц. Трудно представить себе что-либо более монотонное и унылое. Когда город разрастается, его улицы удлиняются, но тоскливая симметрия этим нисколько не нарушается.

В Карлсбруке царило большое оживление — обычное явление во всех новорождённых городах. В Австралии города растут, как деревья. Их словно вызывают к жизни солнечные лучи. Озабоченные люди торопливо шагали по улицам городка. Торговцы золотом толпились у подъездов приисковых контор в ожидании прибытия эскортируемых туземной полицией транспортов драгоценного металла с заводов Бендиго и горы Александра. Казалось, жажда наживы обуяла всё население городка, и приезд чужестранцев не привлёк ничьего внимания.

Покружив час по Карлсбруку, Паганель и Роберт выехали за его пределы, и помчались вдоль тщательно возделанных полей на соединение с остальным караваном.

Теперь экспедиция Гленарвана ехала по прерии, где паслись бесчисленные стада баранов. Прерия окончилась с внезапностью, свойственной австралийской природе, и сразу вслед а ней началась пустыня. Холмы Симпсона и гора Торангувер отмечали здесь южную границу округа Лоддо, на сто четырнадцатом градусе долготы.

До сих пор экспедиция ещё ни разу не встречала туземных племён, ведущих первобытный образ жизни. Гленарван начинал тревожиться, что в Австралии они встретят так же мало австралийцев, как в Патагонии патагонцев. Но Паганель успокоил его, сообщив, что дикари живут в сотне миль к востоку от этих мест, в долине Мёррея.

— Мы приближаемся к золотоносным районам, — сказал он. — Дня через два мы будем возле богатейших россыпей горы Александра. Искатели золота хлынули туда потоком в 1852 году, заставив туземцев спешно отступить в пустыни внутренней Австралии. Хотя это и не бросается в глаза, но мы сейчас идём по «цивилизованным» местам и ещё до конца дня пересечём полотно железной дороги, соединяющей долину Мёррея с берегом океана. Удивительная вещь, друзья мои, железная дорога в Австралии!

— Что же тут удивительного, Паганель? — спросил Гленарван.

— Как, неужели вы не видите тут кричащего противоречия? О, я отлично знаю, что вы — англичане — привыкли колонизировать свои отдалённые владения, что вы устраиваете электрический телеграф и всемирные выставки в Новой Зеландии и считаете это самым обыденным делом. Но мой французский мозг не может мириться с этим. Это путает все мои представления о «дикой» Австралии!

— Потому что вы думаете о прошлом страны, а не о её настоящем и будущем, — ответил учёному Джон Мангльс.

— Согласен, — сказал Паганель. — Всякий человек разинул бы рот от удивления при виде паровоза, мчащегося по пустыне, клубов пара, оседающих на ветвях мимоз и эвкалиптов, при виде ехидн и казуаров, удирающих от скорых поездов, при виде дикарей, покупающих билет на трёхчасовой экспресс из Мельбурна в Кэстльмен. Поэзия бежит из пустыни, когда там появляется железная дорога.

— Что же, это не беда, если на смену ей приходит прогресс, — заметил майор.

Резкий свисток паровоза остановил готовившийся разгореться спор.

Путешественники находились не больше как в одной миле от полотна железной дороги. Паровоз, пришедший с юга, остановился как раз у переезда через железнодорожное полотно, к которому направлялся фургон. Как сказал Паганель, эта железная дорога соединяет приморскую столицу провинции Викатория с долиной Мёррея, величайшей реки Австралии. Эта река, открытая Штуртом в 1828 году, вытекает из Австралийских Альп и, впитав в себя воды притоков Лахлан и Дарлинг, гигантской змеёй тянется вдоль северной границы провинции Виктория до бухты Свидания, возле Аделаиды. Река протекает по богатейшим землям Австралии, мимо бесчисленных скотоводческих хозяйств, выросших в этих местах благодаря близости их к железной дороге и удобству сообщения с Мельбурном.