Дети капитана Гранта

– За последние сто лет коренное население сильно уменьшилось, – ответил Паганель. – В 1769 году Джеймс Кук оценивал число местных жителей в четыреста тысяч человек. А результаты переписи, проведенной английскими властями в 1845 году, показали, что маори осталось всего сто девять тысяч. Сегодня, несмотря на болезни, алкоголизм и жестокость английских «просветителей», на островах насчитывается около девяноста тысяч туземцев. Из них тридцать тысяч – воины, с которыми далеко не просто справиться. Сами англичане восхищаются стойкостью и отвагой новозеландцев. Маори и сейчас ведут партизанскую войну – истребляют небольшие отряды регулярных войск и грабят усадьбы английских поселенцев. Поэтому ни один британец не может чувствовать себя в безопасности.

– Значит, – спросил Гленарван, – ареной боевых действий может быть провинция Окленд, куда мы заброшены из-за крушения «Макари»?

– Это очень вероятно.

– Не кажется ли вам, Паганель, что было бы благоразумнее двинуться не на юг, а на север? – заметил лорд.

– Согласен, – кивнул географ. – Новозеландцы ненавидят не только англичан, но и всех европейцев.

– А вдруг мы встретим какой-нибудь отряд колониальных войск? – промолвила леди Элен.

– Несомненно, – сказал ученый, – но особенно надеяться на это не приходится. Небольшие английские отряды избегают таких мест, как это. Однако на западном побережье, вдоль которого нам придется пробираться в Окленд, расположены несколько миссий, и мы могли бы воспользоваться их гостеприимством.

Седьмого февраля в шесть часов утра Гленарван подал сигнал к отправлению. Было тепло, но не жарко, плотные сероватые облака заволакивали небо. Воспользовавшись картой, Паганель определил расстояние от мыса Кавиа до Окленда: оно и в самом деле составляло восемьдесят миль. Делая по десять миль в день, весь путь можно было пройти за восемь дней. Географ предложил спутникам направиться в сторону селения, расположенного всего в тридцати милях. Оно стояло при слиянии двух рек – Уаикато и Вайпы, и через него проходил почтовый тракт, а точнее – тропа, по которой могла двигаться конная повозка. Этот тракт пересекал весь остров до самого Окленда, и по нему можно было добраться до Друри, где находилась гостиница.

Путешественники двинулись вдоль берега бухты. Они соблюдали все меры предосторожности, держа заряженные карабины наготове и постоянно вглядываясь в холмистые равнины, расстилавшиеся к востоку от побережья.

На берегу без всякой опаски резвились несколько тюленей. Изредка можно было увидеть и морских слонов. Повсюду на скалах виднелись поселения морских птиц: фрегатов, глупышей, чаек. Гигантские альбатросы неподвижно восседали на плоских верхушках утесов.

Впереди простирались бесконечные луга. Однако вместо травы их покрывали низкорослые кустарники с белыми цветами, среди которых виднелось множество папоротников. Прокладывать дорогу между их прочными стеблями оказалось далеко не просто. И все же к восьми вечера отряд достиг первых отрогов горной цепи и остановился на привал.

Устраиваться пришлось под открытым небом, разостлав одеяла на сухой, усыпанной иглами почве. По двое вооруженных мужчин, сменяя друг друга, должны были дежурить до самого утра. Огонь также не рискнули разводить, но ночь прошла благополучно – путешественников беспокоили лишь укусы песчаных мух да семейка крыс, нахально пытавшаяся добраться до мешков со съестным.

На следующее утро Паганель проснулся в отличном расположении духа. Маори, которых географ так опасался, не появились, и он воскликнул:

– Я начинаю верить, что мы благополучно завершим нашу маленькую прогулку. Вечером мы достигнем места слияния рек и выйдем на дорогу, ведущую в Окленд. В тех краях уже не приходится опасаться встречи с туземцами. Маршрут пролегает вдоль берега Вайпы, там дорога намного легче.

Для того чтобы пересечь равнину, за которой горная цепь Хакарихатоа превращается в небольшие холмы, отряду пришлось преодолеть множество препятствий, но еще до полудня он достиг реки Вайпа и оттуда повернул вдоль ее обрывистого берега на север.

Вокруг расстилалась чудесная долина, пересеченная небольшими ручьями с чистой водой, сбегающими с окрестных гор. Над темной зеленью папоротников виднелись купы высоких деревьев – метросидер, осыпанных в эту пору ярко-красными цветами, норфолкских сосен, туй и кипарисов-риму. Между ветвями деревьев и над кустами порхали попугаи: крикливые какаду, зеленые с красной полосой на шее какарики, туапо с великолепными черными бакенбардами и «южный нестор» – рыжая птица величиной с домашнюю утку.