Дети кицунэ

Такеши был близок к тому, чтобы сделать это. Я видела это и боялась, как никогда раньше. Понятия не имела, кому верить – отцу с сомнительной биографией, буквально состоящей из белых пятен, или кровожадному онрё, который убил меня и всю мою семью, но говорил так искренне… Я шевелила губами, повторяя только одно слово: «уловка». Братец понял это и, едва не всхлипнув, кивнул. Соре ответила тишина.

– Потом поймёте, как ошиблись, – ядовито рыкнул он. Напоследок взглянул в мою сторону. – Я лично перегрызу глотку Ясухиро. А потом Керо. И Ран. И на том свете они будут винить тебя!

Оставив ещё несколько кровавых следов, он ловко проскочил к выходу и исчез через тот же лаз.

Начинало вечереть.

* * *

– Харуко, мы же действительно ничего о нём не знаем, – шептал Такеши, таща на себе короб. Их обоих покрывали всё те же знаки с листков – Орочи решил, что до самого хякки-ягё нам лучше оставаться невидимыми. – А если… если он просто загоняет нас в ловушку?..

– Да знаю я, знаю… – Я обхватила себя руками. – Но он предлагает что-то… Он сказал, матушку можно воскресить, понимаешь? И в «Хякки-ягё» написано, что в городе Ёми может произойти обратное преображение… Воскрешение!

Я поняла, что сказала последнее слишком громко, и перевела взял на спину Орочи, идущего впереди. Кажется, до нас ему не было дела – папашу больше волновала крыша дома Химицу, виднеющаяся вдалеке. С той же стороны слышался топот и конское ржание. Значит, высокопоставленные особы уже прибыли. Вслед за ними, бредя своими лисьими тропами, наверняка подоспеют и ёкаи. От нехорошего предчувствия тянуло в животе.

– Харуко, – Брат повернул голову, и я почувствовала, как режет его взгляд. – Давай так. Что бы не случилось, я всегда буду на твоей стороне. Что бы ты не выбрала, за кем бы не пошла…

– Но при этом я буду выбирать сторону, полагаясь на тебя.

Он улыбнулся, и мне стало теплее.

– Онрё не сказал ничего нового, – послышалось впереди. После встречи с Сорой Орочи стал заметно мрачнее. – Да, я влип в дела Ёми, и хякки-ягё для меня… способ их закончить. Но вы же мне поможете! И потом, когда мы, вместе с вашими матушкой и дядюшкой вернёмся сюда, всё будет совсем иначе, вот увидите!

Мы с Такеши переглянулись. Верили наполовину. Я могла бы припомнить жуткие истории о снесённых городах и детях, рождённых во время хякки-ягё, но решила сдержаться. Слишком устала. Слишком хотела, чтобы это всё закончилось.

И вот, тот самый дом. Ворота открыты, по обоим сторонам стоит охрана, вооружённая до зубов. Прислуга уводит лошадей. Кажется, все уже там, и…

Принюхалась. Воздух пропитался хвоей.

– Слышишь? – всполошился один из воинов. – Как будто крадётся кто-то…

Такеши снял скрипучую обувь и бережно положил на крышку пустого короба. Когда другие охранники прислушались, им оставалось лишь поднять чуткого на смех. А нам просто повезло. Если бы по дороге прошёлся хотя бы мелкий снегопад, нас схватили бы тут же. Чары «призрачности» работали лишь тогда, когда кто-то сам хотел дотронуться до нас. Если же мы касались чего-то, тела у нас были вполне осязаемы.

Знакомая прихожая, господский коридор. Я слышала, как за стенками мельтешат служанки, и искренне надеялась, что они не слышат нас. Охрана стояла на каждом шагу. Веяло хвоей и дорогими маслами, морской солью, потом, свежими камелиями. Впрочем, до самого обряда оставалось ещё долго, и все разговоры доносились из гостиной.

– Как прекрасно, что вы прибыли раньше, господин Ясухиро, – стрекотала Сэнго.

– И очень вовремя, – вторила ей Умэко – кажется, тон у неё был довольно весёлый. – Сэнго по этому поводу как раз написала несколько строф.

– Буду очень рад послушать, – кристально вежливо отзывался Ясухиро. – Поэзия Сэнго – желанное украшение любого разговора…

Я усмехнулась. Ясное дело, почему Ясухиро так охотно всучил мне свою книжицу на рассмотрение – всякая поэзия, описывающая природу или «моменты чувственности», нас обоих интересовала в меньшей степени. То ли дело истории про чудовищ и всё, связанное с ними…

Такеши дёрнул меня за руку. Отстала. Орочи уже успел добраться до зала и, будто не замечая мельтешившего тут же Макато, принялся осматриваться по сторонам. Мы прошли следом.

От вида мёртвого тела Такеши поплохело, но я взяла его за руку, и братец успокоился. Когда помещение ненадолго опустело, папаша приказал поставить ящик недалеко от гроба, но так, чтобы на него нельзя было наткнуться. Всё объяснялось ещё в идзакае: сначала короб должен получить кое-какую жертву, затем, когда онрё окажется слишком близко, запертые здесь духи просто схватят его за шкирку и затащат внутрь. Звучало просто, но на деле…

Теперь Такеши успокоил меня. Мы справимся.

– Всё готово? – послышался в коридоре голос Эцуко.

– Естественно, тётушка, – отозвался Макато.

Они прошли в зал. Подступившись к ящику, Эцуко поспешила поправить цветы, обрамлявшие тело. Преспокойно разгладила ему одежду, вытянула мечи на видное место. Я стояла к ней совсем близко, и могла видеть, что выражение у женщины было самым будничным.

– Скоро будут мико? – спросила она.