Дети кицунэ

Что-то уже успели разобрать, доставая людей из-под завалов, другое так и осталось напоминать сложившийся карточный домик. Весь двор вокруг истоптали. Рядом валялся выпотрошенный дядин кошелёк, опустевшая мамина шкатулка, какие-то гребешки, поломанная обувь… Ещё и обокрали! Я оглянулась по сторонам, прошла дальше… Обугленные балки под ногами хрустели и сыпались обмёрзшими угольками… Из-под руин выглядывали обломки нашей старой жизни – погнутый чайник с загнутым носом, обгоревшая циновка, отцовская маска из комнаты Такеши… Я взяла её, даже не думая. Подобрала и дядин кошелёк, и какую-то мелочёвку – клянусь, я просто не соображала, что пихала себе в рукава! Пробиралась по развалинам, приподнимала какие-то куски крыши – и искала, искала, искала, что можно подобрать и спрятать! Ныли ссадины, болела эта жуткая метка под повязкой, а я не замечала… Не замечала!

Под некоторыми досками, покрывшимся изморозью, прятались черви. Так много, что меня начинало воротить. Нос снова чувствовал запах – ту самую вонь, которой несло от кровавых фонарей на празднике. Смерть ещё никогда не бродила так близко ко мне…

– Девочка! – донеслось со стороны дороги.

Я вздрогнула и, резко обернувшись, чуть не рухнула прямо в угли. Скрюченный мужичок, стоящий у дома, выглядел обычным горожанином с плешью и хитрющим прищуром. И ведь я действительно подумала так вначале, действительно хотела сорваться с места и броситься прочь, но…

Вовремя заметила странности. Хитренький прищур был нужен не просто так – с ним было проще прятать полностью чёрные глаза, лишённые зрачков и белков. Уши казались несколько длиннее, чем должны были бы, а передние зубы, выпирающие, как у какого-нибудь зверька-грызуна, уж никак не вписывались во внешность обычного человека. Мужичок подобрался ближе. Двигался он как-то быстро и прытко, несвойственно возрасту, а меня совсем не боялся – будто каждый день оживших мертвецов встречал.

– Кто вы? – пробормотала я, отступив на пару шагов назад. – Что вы тут делаете?

– Ты не думай, что я с каким-то злом пришёл, – Мужичок по-собачьи принюхался и подобрался к дому с другой стороны – с той самой, где ещё недавно была кухня. – Не-ет, я плохого не принесу. Я только позаимствовать кое-что хочу. Вам ведь запасы домашние уже не нужны, так ведь? Во-от. А на кухне они всяко полезней будут…

Он отпихнул ногой обломок крыши и так же, по запаху, принялся что-то искать. Вытянул завёрнутый в тряпку тофу. Кинул в заготовленный мешок и снова взялся за поиски.

– Что вы делаете?.. – тихо спросила я.

– Заимствую кое-что, – преспокойно отозвался мужичок. – Ты ж мёртвая, мёртвым можно вообще ничего не есть – они только сохнуть будут, как цветок без воды. Братец твой, судя по всему, в другом месте пропитание находит, а остальным… они о еде даже и не подумают.

Одно только упоминание семьи заставило меня просто вспыхнуть от злости. Как эта крыса смеет о них так говорить?! Как она смеет забираться в нашу кухню и красть нашу еду?!

– Прекратите! – Я попыталась подобраться ближе, но обугленное перекрытие под ногами треснуло, и мне пришлось остаться на месте. – Это не ваши вещи, не трогайте!

– Да что ж ты так злишься-то? Спокойней, девочка, спокойней. Вон, у тебя глазки уже побелели – призовёшь ещё кого-нибудь, проблем не оберёшься…

Я вытянула прядку – и снова встретила этот тошнотный серовато-рыжеватый цвет.

– Кто вы такой? – не отрывая взгляда от волос, спросила я.

Потемнели. Конечно, не стали полностью чёрными, но оттенок уже поменяли. Я начала чувствовать приятный контроль над собственным телом. Значит, не чудовище. Значит, ещё могу сойти за человека.

– Работник, – хихикнул мужичок. – У господина Нобу в идзакае служу.

Внутри что-то щёлкнуло – господин Нобу. Тот самый, которого так остерегалась мать. Тот самый, о котором говорил дядя, и тот самый, который, по словам палачей, помог моему брату сбежать.

– У господина Нобу? Вы не шутите?

– Я вор, а не врун, девочка. Хочешь – пойдём со мной и проверишь.

– В Сливовый квартал?

– Не-е, девочка, не туда. Там для людей идзакая, не для нас с тобой. Нам с тобой положено идти к другому месту…

* * *

«Другим местом» оказался любопытный квартальчик Итё на западе города. В отличии от роскошного Театрального квартала на юге или злачного района Суги на востоке, куда даже самураи не рисковали соваться, это место славилось тем, что… здесь ничего не происходило. Рыбаки вязали сети, по улицам тянулся крепкий рыбный запашок. И ничего больше. Здесь почти не было людей – и естественно, что их место кто-то должен был занять.

– Вот-вот, сюда, девочка.

Хиленькое зданьице с двумя бумажными фонарями у входа едва ли походило на место, где мог обитать тот самый длинноволосый модник, которого я видела на рынке. Изнутри доносились разговоры, смех и музыка.