Девочка и Дорифор

И ещё пара-другая коротких уединённых встреч без продолжения промелькнули в потоке жизни. Тоже – опосредованные одеждой, но иной. Не отдавая себе отчёта, он каждый раз усердно надевал на себя непроницаемые для чувства толстенные облачения, невесть кем подкинутые. И принимался всяко шутить. Под конец, незаметно для себя, привелось ему всюду, хоть наедине с ней, хоть в любой компании, где кроме кого бы то ни было присутствовала она – только паясничать, а потом и принять это за устойчивую привычку.

– «Ridi, Pagliaccio, e ognun applaudirа»(*)! – между прочим пропел художник и наш рассказчик на манер какого-то знаменитого тенора.

(*)Смейся, Паяц, и всех ты потешай! (итал.) Перевод И.П. Прянишникова.

А её широкий и не моргающий таинственный взгляд по-прежнему и подолгу ложился на Касьяна. И что-то не переставало скрываться от него по другую сторону. Что?

Ответ на наш вопрос, кажется, начинает проклёвываться.

Ни с того, ни с сего, откуда ни возьмись, произвелось чудо: наладились их встречи. Наедине. И подолгу. Густые помехи под кодовым названием «обстоятельства», как по команде, разошлись по всяческим сторонам и пропали в дальней перспективе. Наверное, тот особый научно-исследовательский институт с производственными лабораториями передовых технологий спешно расформировали, а начальник застрелился. Ну, кажется, теперь уж, как говорится, карты в руки. Долой неуверенность, долой вину. Вперёд, судьба, торопись, не мешкай. Да, да, а сия действенная участь и вправду не мешкала. Взяла она двух молодых людей за руки и вывела на авансцену. И в ярком свете рампы Касьян узнал о вполне конкретных и ясных отношениях «прямо-таки жены» с одним из многих знакомых, приятелей и прохожих чужаков, постоянно сопровождающих её, с одним человеком из вороха других, которые не замечали пожара, не догадывались о горении света внутри него. Узнал не понаслышке и не со стороны, а непосредственно и очевидно: эти отношения стали заметны настолько, что и догадываться нет нужды. Оба человека ничего не подавляли в себе и не скрывали: ни от себя, ни друг от друга, ни от многочисленного сопровождения. И тогда же покров тайны её взгляда чуть-чуть приподнялся, а под ним что-то показалось. Чуть заметно пробежал чёрный краешек чьей-то необратимой обречённости, мелькнуло чёткое предначертание судьбы, шагнувшей вперёд, не мешкая, будто воин с копьём в нетерпеливой руке. Чья – эта обречённость в её взгляде? Впрочем, и судьба тоже? Чья она, совершающая такой вольный рывок вперёд? Оно очевидно. Это сдвинулась с места и ринулась куда-то на подвиги – действительно её судьба, и более ничья. Конечно, её. Такое происшествие. И оно мелькнуло в её взгляде, будто выхватывая фотокамерой самый многозначительный в жизни кадр.