Девочка на войне

– Петар, да расскажи ей уже, ради бога!

– Что рассказать? – спросила я.

– Я не хочу рассказывать, пока не владею всей информацией.

– Что рассказывать?!

– Мы нашли Рахелу и ее приемных родителей, – сказала Марина. – Они собираются ее удочерить.

– Что?!

– В «Медимиссии» мне не хотели сообщать, где ее разместили, это против правил, но я ее разыскал.

– Ее должны были вернуть, когда она поправится. Она моя сестра.

– Ну, – вмешалась Марина. – Есть и другие варианты.

– В каком смысле?

– Приемные родители сказали, что готовы взять и тебя, если мы тебя к ним доставим.

– Взять меня?

– Удочерить тебя, Ана. Ты сможешь жить у них, вместе с Рахелой. В Америке.

Я ощутила, как в груди поднимается гнев. Мне захотелось врезать по чему-нибудь, и я пнула нижнюю перекладину стула. Почему они стараются избавиться от меня? Кинуть меня с какими-то чужими людьми на другом континенте?

– Но почему мы не можем просто остаться с вами? Мы вам не нужны?

Петар помотал головой.

– Ты правда думаешь, что это хорошая мысль? Перевезти Рахелу, больную, из Америки обратно в эту сраную зону боевых действий?

– Петар! – воскликнула Марина.

Я затрясла головой. Я и не думала об этом с такой стороны. Марина подозвала меня жестом, и я подошла и села к ней на колени. Она погладила меня по волосам и глянула на Петара.

– Я думаю, это все к лучшему, – сказала она. – Для Рахелы, да и для тебя.

– Прости, что накричал, – извинился Петар, уже ласковей. – Но я же знаю, ты девочка умная и все понимаешь. Понимаешь ведь, правда?

Я кивнула.

– Придется попотеть, чтобы тебя отсюда вывезти. Но с этим, думаю, я справлюсь.

Петар связался с «Медимиссией», и от них пришел краткий ответ, что воссоединение семей вне их компетенции, но что он может подать повторное заявление, если я вдруг заболею. Тогда он вспомнил про статус беженца, вот только американского посольства в Хорватии еще не было. А консульство в Белграде переводило звонки на автоответчик с извинениями за ожидание и объяснением, что в связи с участившимися обращениями рассматриваются пока что только заявления, поданные ранее.

– Ну и неважно, – говорил Петар. – Знаю я одного человека.

На следующее утро мы с Петаром позвонили в дверь, ведущую в подвальную квартиру под лавкой мясника в южной части города, где я ни разу не бывала. Мы ждали, слушая лязг цепочек и засовов по ту сторону двери. И тут она приоткрылась на щелочку, ровно под размер чьего-то бледного глаза, а затем закрылась, чтобы можно было отпереть остальные задвижки.

– Все ради безопасности, – сказал мужчина. – Сам знаешь, такие порядки.

Наконец дверь открылась достаточно, чтобы пройти, и мы с Петаром юркнули внутрь. В квартире было сыро и попахивало плесенью. Сначала трудно было что-то разобрать, но когда глаза привыкли, стало ясно, что эта однокомнатная студия – не просто жилище грузного холостяка; вся столешница была сплошь заставлена оборудованием – от печатных машинок и станков вплоть до, насколько я могла понять, паяльной лампы.

– Что с тобой стряслось? – спросил мужчина, показав на руку Петара.

– Плечевую кость расщепило. Шрапнель так и не вытащили.

Мне стало обидно, что я об этом так и не спросила, хотя мне все время казалось, что он не хочет это обсуждать, и я его понимала.

Мужчина сменил тему.

– Тогда чем я могу тебе сегодня помочь? – Он сел на корточки, когда заговорил со мной. – Хочешь водительское удостоверение?

– Ха-ха, – отозвался Петар, и мужчины обменялись рукопожатиями с объятиями. Мужчина расцеловал Петара трижды, на ортодоксальный манер, и меня передернуло.

– Ана, – сказал Петар, – это Срджан.

Имя бесспорно было сербское. Сердце у меня учащенно забилось.

– Давний друг из старшей школы. Срджан знал твоих родителей.

Срджан протянул мне руку.

– Да, – подтвердил он. – Мне очень жаль.

– Ну же. Пожми ему руку.

– Я могу помочь, – сказал Срджан. Я вложила свою руку в его. – Слышал, тебе нужна американская виза.

Я посмотрела снизу вверх на Петара, и он кивнул в ответ. Я тоже кивнула.

– Ну что ж, к счастью, я делаю самые что ни на есть надежные визы, – сказал Срджан, обведя рукой мастерскую. – У меня даже есть та самая бумага, которую используют в США. Он стал обшаривать набитые бумагой шкафы. – Вы как лететь собираетесь?

– Наверное, через Германию, – ответил Петар. – Нюансы я пока еще дорабатываю.

– Германию, – задумался он. – Главное – не выходить из международного терминала аэропорта, и все обойдется.

Он понажимал какие-то рычажки на печатных машинах, и те загудели.

– С этой бумагой я могу сделать точную реплику с американского образца! Достал ее у одной стажерки из посольства…

– Гй незачем знать, откуда ты ее достал, – перебил его Петар, предвидя, куда тот клонит.

– Сиськи, – Срджан развел руками далеко от груди, – прямо дыньки, как пить дать.

Петар тревожно посмеялся, и Срджан с удивлением отметил беспокойство у него на лице.

– А с сиськами-то что не так? Она же девчонка. У самой когда-нибудь вырастут.

– Ладно, ладно! Хватит про сиськи.

– Как скажешь. – Он глянул на меня сверху вниз. – Не знал, что он у нас такой впечатлительный.

– А что насчет паспорта?