Девушка А

И последнее задание на сегодня. Я нашла нужный номер, и вновь – задыхающийся голос из автоответчика, как будто она в слезах или только что проснулась.

– Далила, черт тебя подери! Почему ты не перезваниваешь?!

* * *

Врач осмотрел Мать спустя более чем неделю после рождения Итана. Первые несколько дней, воодушевленная, она воспринимала боли как должное. Лихорадка, начавшаяся на седьмой день, напугала ее. Не сводя глаз с Отца, она читала молитвы, умоляла его сделать что-нибудь. Он сдался на десятый день, когда ее трясло уже так, что она не могла держать Итана на руках, – должно быть, мало молилась.

Когда инфекцию вылечили и разрывы зашили, врач проинформировал родителей о том, что если они захотят еще детей, то вероятность осложнений будет очень велика и Матери следует рожать только в больнице. С этим врачом наш Отец считался: сильный, уверенный в себе человек, с которым особо не поспоришь.

Я не помню рождения Далилы, потому что была тогда слишком маленькой, но зато я хорошо помню, как мы приехали в больницу, когда родилась Эви, – вечером, в канун Нового года. Отец оставил нас у сестры Матери, той самой Пэгги – она уже вышла замуж за парня из своей школы и на свадьбе была беременна. Ей повязали на талии шифоновый бант, и до тех пор пока молодожены не вернулись из свадебного путешествия, все делали вид, что ничего не заметно.

Когда родилась Эви, у Пэгги уже росло двое шумных, хулиганистых мальчишек – один возраста Итана и второй постарше; она проводила дни, прибирая дом, который купил ее муж. Тони Грэйнджер работал в Манчестере агентом по продаже недвижимости, и дома бывал очень мало. Итан звал его «человеком без лица», потому что всё, что мы видели, – это как его темно-синий костюм и начищенные туфли, мелькнув, исчезают в одной из комнат их огромного белого дома.

Итан обожал изводить кузенов, как некоторым детям нравится изводить домашних питомцев. Он рассказывал им всякие байки: если они смогут задержать дыхание под водой на одну минуту, их примут в некое тайное общество, в котором он состоит сам; в их городе серийный маньяк охотится на спящих мальчиков, и единственный проверенный способ избежать нападения – не смыкать глаз три ночи подряд. Он мог взять сокровища Бенджамина из его комнаты, подложить их под кровать Майклу и преспокойно ждать неизбежного скандала. Или, пока никого из взрослых нет поблизости, нарочно спихнуть со стола стакан одного из мальчишек, а потом, жуя, сказать: «Ты такой неуклюжий, Бенджамин!» И худенькому Итану, который был к тому же младше и которого неизменно поддерживала я, всегда верили.

Когда Отец пришел из больницы, чтобы забрать нас, мы как раз укладывались спать. Мы с Итаном передрались из-за того, кто будет читать историю на ночь, и Пэгги решила, что все будут читать по очереди, начиная с самого старшего: Майкл, Бенджамин, Итан и я. Трехлетняя Далила, жутко надоедливая, бегала из комнаты в комнату, довольная тем, что ее не укладывают спать.

Мы читали потрясающую книжку о пиратах – гораздо более захватывающую, чем все отцовские истории, даже если ее читать так, как Майкл – монотонно и высокопарно. Итан при этом выпучивал глаза: «Александра – и та читает лучше!»

Я волновалась оттого, что мне предстояло читать перед всеми, и по мере того, как Итан приближался к концу своего отрывка, сердце у меня билось все чаще. Я и вправду читала лучше Бенджамина, а может быть, даже лучше Майкла, и у меня, наконец, появился реальный шанс это доказать. Я откашлялась, вырвала книгу из рук Итана, и тут Отец постучал в дверь.

– Снова девочка, – сообщил он Пэгги и позвал нас.

– Чарльз, сейчас восемь, – сказала Пэгги. – Они уже в пижамах. Пусть переночуют здесь.

Итан и Далила уже стояли возле Отца, я же продолжала сидеть на диване с книгой в руках.

– Сейчас моя очередь. Моя очередь читать!

– Александра, идем!

– Все равно посетителей уже не пускают, – сказала Пэгги. – Ничего страшного, если они познакомятся с сестренкой завтра.

– Мне решать, когда они познакомятся с сестрой. Александра, ну-ка пойдем!

– Всего две страницы осталось!

Итан взглянул на Отца и тоже сказал:

– Идем, Александра.

– Но сейчас же моя очередь!

Отец выпустил руку Итана, отодвинул Пэгги в сторону, вошел в гостиную прямо в ботинках и схватил меня. Я все еще держала книгу, он легко вырвал ее у меня из рук, а потом швырнул в стену. Поверх его плеча я увидела неглубокие грязные следы, оставшиеся на кремовом ковре, и Пэгги, стоявшую с детьми в ярко освещенном холле, который в ночное время казался меньше, чем был на самом деле.

В машине, пока мы ехали, Отец объяснил, что Мать вскрыли. Ребенок занял неправильное положение. Врачам пришлось сделать разрез, чтобы достать его.

Я смотрела на Итана, надеясь, что он все разъяснит мне, но он и сам мало что понимал. Далила расплакалась.