Девушка из Англии

Джоан кивнула и присела на камень. Она сняла никаб и взъерошила слипшиеся от пота волосы. Высохнув, подумалось ей, волосы станут жесткими и еще больше завьются непослушными кудрями. Ну да так тому и быть. Мулы выглядели усталыми, и Джоан пожалела, что поблизости нет водопоя. Она откинула голову, прислонив ее к скале, и закрыла глаза. Усталость сразу же затуманила сознание, и она этому покорилась. Перед мысленным взором проносились отрывочные картины дома, ночной езды, ходьбы по камням… Потом она внезапно проснулась от рева армейского грузовика, который, натужно урча, тащился по дороге, шедшей вдоль вади. Ее небольшой отрезок был заметен оттуда, где она сидела. Джоан увидела, как грузовик проехал мимо, – то был дребезжащий старый драндулет. Она даже разглядела, что водитель и сидящий рядом с ним пассажир были светлокожими, а солдаты в кузове смуглыми. Ей стало интересно, хватились ее уже или нет. И если да, то станут ли искать во внутренних районах страны. Впрочем, откуда им знать, куда она сейчас направляется? Потом сквозь рокот двигателя девушка услышала обрывок смеха, который смолк так же быстро, как и возник. Ее сердце забилось тише, и Джоан снова уснула.

Салим вернулся спустя несколько часов, неся стопку теплых лепешек. На лбу виднелись следы пота и грязи, но он казался спокойным и решительным. Джоан заметила, что ее спутник переступает с камня на камень не менее ловко, чем его мулы. Этот человек был явно в своей стихии.

– Я надеялся, мы отправимся в путь прямо сейчас, но придется немного подождать, – объявил он. – Значит, ты сможешь отдохнуть подольше.

– Куда мы направляемся? – спросила она.

Салим взглянул на нее, и за серьезностью взрослого человека она увидела озорного счастливого мальчишку.

– Домой, – ответил он, улыбаясь. – Мы доберемся по Вади-Самаил к дальней стороне горы, где путь на плато гораздо менее крут, а потом полезем наверх. Но сперва отправимся в Тануф, где я вырос. Это селение сейчас в руинах: в прошлом году его разбомбили британские самолеты. Но там до сих пор есть где укрыться. Затем поднимемся еще выше, в Мисфат-аль-Абрин[144], где ты увидишь настоящую красоту этой страны. Там тебе ничто не будет угрожать, и ты сможешь остаться в этой деревне.

– Но не могу ли я пойти с вами на плато?

– Это небезопасно, – покачал головой Салим.

– Никто ни от чего не застрахован. Прошу, возьмите меня с собой, ну пожалуйста! Хотя бы на день. Я… хочу подняться в горы, чтобы стать первой. Вы сказали…

– Зачем тебе быть первой? – безучастно спросил Салим. Уязвленная, Джоан промолчала. Он задумался, нахмурившись. – Посмотрим, что можно сделать, но я ничего не обещаю. Когда мы доберемся до Мисфата, я отправлюсь дальше и не стану тебя удерживать. Я не имею права, да и не хочу этого делать. Твоя жизнь принадлежит тебе.

Он снял винтовку с плеча, положил на камни рядом с собой, поправил пояс, а затем откинулся назад и закрыл глаза. Джоан стало не по себе при мысли о том, что близится время, когда она уже не сможет идти по пятам за Салимом и превратится в хозяйку собственной судьбы, не подчиняющуюся ни отцу, ни Рори, ни Салиму. Это состояние было ей незнакомо. Если не взять себя в руки, беспокойство могло перерасти в страх. Поэтому она постаралась не думать и снова уснула под тихие вздохи переступающих с ноги на ногу мулов, чувствуя теплое прикосновение ветерка на лице, наслаждаясь запахом скал и далеких пустынь.

Еще три дня и три ночи они ехали таким образом – изредка днем, постоянно по ночам. После двух дней Джоан перестала спрашивать, скоро ли кончится их путь, – она не была уверена, что хочет это знать. Сомневалась, что хочет добраться до цели своего путешествия. Пока они продолжали двигаться, она понимала, что делает. Чем она займется после, оставалось для нее тайной за семью печатями. Она пробовала думать, как Мод, наслаждаться будоражащей воображение неизвестностью. Еда появлялась как бы сама собой. Иногда ее приносил Салим, иногда доставляла из соседней деревни какая-нибудь женщина в никабе. Салим обменивался с гостьями новостями на арабском, которого Джоан не понимала. Они пили из фаладжей, мимо которых проходили, и наполняли водой фляги, которые нес Салим. Местность была суровая. Однажды они оказались у подножия огромной скалы и стали смотреть вверх, задрав головы, на щербинистую серую стену этого утеса.

– Ни одной иностранной армии не удавалось взять Зеленую Гору штурмом, – похвастался Салим.

– Да, и солдаты султана это хорошо знают. Но ни одному человеку до сих пор не удавалось сбежать из Джалали. А вы это сделали, – возразила Джоан. Салим замолчал, и она взглянула на него обеспокоенно. – Я не участвую в этой войне, – осторожно заметила девушка.

– Это правда, – согласился он.

Джоан решила, что благоразумнее будет придержать язык, и они молча двинулись дальше.