Девушка из Англии

Мод попыталась вернуться к чтению, но мысли снова и снова норовили куда-то сбежать, точно бродячие кошки. Так или иначе, все события, как прошлые, так и воображаемые, снова и снова оказывались связанными с Натаниэлем Эллиотом. Она думала о нем, уехавшем в далекий Судан, спрашивая себя, не станет ли его жизнь в Англии казаться ему малозначительной, чистенькой и бессмысленной. И тут же перед ней вставал вопрос: а не станет ли и она сама казаться ему малозначительной, чистенькой и бессмысленной?

Невольно Мод поймала себя на попытке мысленно перенестись к нему в Судан. Что, если бы она оказалась рядом с ним? И тут девушка осознала, что по уши влюблена в Натаниэля Эллиота. Влюблена бесповоротно и безнадежно. А еще она поняла, что есть лишь один способ быть его спутницей – выйти за него замуж. Лишь тогда они будут вместе. Но он-то ее спутником не станет никогда. Все их путешествия будут его путешествиями, и она отправится с ним лишь для того, чтобы не оставаться дома. Это никуда не годилось. Подобная мысль казалась невыносимой. Уж лучше вообще не быть вместе.

На следующий день Мод сумела достаточно сосредоточиться для того, чтобы приступить к сдаче viva voce. Как ни странно, помогло унижение, испытанное, когда ее усадили на слишком высокий стул, с которого ноги свисали, не касаясь пола. Она сидела прямо, словно проглотила аршин, держала ноги неподвижно и вместе, не болтая ими, точно ребенок, и говорила особенно авторитетным голосом, которому гнев добавил солидности. Родители сидели рядом. Отец внимательно наблюдал за происходящим, а мать бросала рассеянные взгляды то в один, то в другой угол зала да иногда начинала теребить перчатки или оборки на юбке. Элиас сидел, сложив руки на груди, и время от времени сверял карманные часы с часами на стене. Его лицо оставалось непроницаемым, но всякий раз, четко и полно отвечая на вопрос, она чувствовала его одобрение. Оно стало особенно явным в тот знаменательный момент, когда экзаменуемая своим безапелляционным замечанием, касающимся причин падения Византии, опровергла мнение целой научной школы. Но все равно, несмотря на серьезность экзамена и внимание отца, какая-то небольшая, но важная часть ее сознания отсутствовала, словно находясь в поиске или работая на холостом ходу. Да, она получила степень с отличием, но этого почему-то ей уже было мало. Ее девятнадцатый день рождения отпраздновали, как и планировалось, но на торжественном обеде никто не заметил, что временами взгляд Мод становился отсутствующим. Она была занята тем, что строила новые планы.

Маскат, 1958 год, ноябрь

От бессонницы Джоан чувствовала себя отупевшей и опустошенной, а потому, поднимаясь по крутой лестнице, ведущей в форт Джалали, едва помнила, что ей должно быть страшно. Этим утром она пропустила мимо ушей сочувственные слова Рори и Роберта, которые встревожились при виде ее покрасневших глаз и бледного лица. Она забыла помыть голову, и волосы висели сосульками. Девушка даже не заметила застывшего лица Мэриан, которая явно старалась не выдать своих чувств. Все единогласно предложили ей не выходить в этот день из представительства и отдохнуть, но Джоан не могла и думать об этом. Представительство вдруг показалось ужасно тесным. Оно давило на нее, превращая в ничтожество. В зеркале лицо Джоан выглядело осунувшимся, а глаза, казалось, смотрели откуда-то издалека. Словно за три томительные бессонные ночи, проведенные в темной спальне, она проделала какой-то невероятно долгий путь. У нее возникло ощущение, будто она существует где-то отдельно от себя и своих чувств. Это было неприятно, но в то же время действовало успокаивающе. Отрешенность словно служила ей защитой и помогала сохранять душевное равновесие. Она не давала сосредоточиться на том, чтó она должна сказать Рори и Даниэлю. Поэтому Джоан до сих пор так ничего им и не сказала.

Письмо для Салима Джоан привязала бечевкой к ноге под брюками, которые надела под абайю. Его пришлось спрятать, потому что переписка сурово каралась. Мод особо подчеркнула серьезность этого запрета, еще раз напомнив, что письмо не должно быть обнаружено ни при каких обстоятельствах, и нахмурилась, когда Джоан выслушала ее слова рассеянно и невнимательно.

– Да что с вами творится, Джоан? Разве вы совсем не волнуетесь? – сказала она наконец раздраженным тоном, грубо втыкая в волосы Джоан больше заколок, чем требовалось, чтобы закрепить никаб.