Девушка из Англии

– Остался в Маскате. – Лицо Даниэля омрачилось. Это было настолько заметно, что Джоан пришлось сделать над собой усилие, чтобы снова заговорить. У нее не хватило духу сказать, что она сама решила прийти одна. – Думаю, он неважно себя чувствует. Ты знаешь, как на него действует жара.

– Разве он к ней еще не привык? Обидно. Завтра я уезжаю в Низву с моим отрядом.

– Завтра? Но ты же ничего не сказал! И надолго?

– Не знаю. Я ничего не говорил, потому что вы собирались приехать оба. Я хотел сообщить сегодня. И попрощаться.

– Но в четверг Мод будет на обеде в представительстве. Я хотела тебя с ней познакомить, – не подумав, брякнула Джоан.

Она тут же осознала, как по-детски ведет себя. Она понимала, что ее досада несоразмерна обстоятельствам, но Даниэль был ей так нужен. Он должен был помочь ей осмыслить происходящее, без него она оставалась одна с Рори, не зная, как себя вести. Джоан внимательно посмотрела на брата и с облегчением обнаружила, что он, в отличие от Рори, почти не изменился. Даниэль был самим собой. Лишь отдалился немного и стал чуть загадочнее.

– Я не в отпуске, Джоан, и ты это знаешь. Так что плакать из-за пропущенного обеда не стану. И мне, заметь, хотелось бы еще раз увидеть Рори. На тот случай, если вы уедете прежде, чем я вернусь.

Он отвернулся от нее и принялся перекладывать на столе листы бумаги.

– Что ж… Ты обязательно с ним повидаешься, когда вернешься. – (Какие-то нотки в голосе Джоан заставили его посмотреть на нее. Ничто в лице Даниэля не изменилось, кроме разве выражения глаз. Они словно на миг потеряли фокус.) – И со мной, разумеется. Я не еду домой. Пока.

– Не едешь? – Он мягко улыбнулся. – Ты не можешь вечно оставаться с Робертом и Мэриан. Нельзя злоупотреблять гостеприимством. И мама будет ждать вашего возвращения. Вы поможете ей развесить рождественские украшения и…

– Мне наплевать на рождественские украшения. И меня не заботит, что мать меня ждет. Мне двадцать шесть. Разве у меня не может быть собственной жизни? Почему мне нужно непременно возвращаться домой? Почему это должна сделать именно я?

Голос Джоан стал громче и тоньше от подступившего отчаяния. Она ощущала себя попавшим в банку из-под варенья мотыльком, бьющимся о стекло.

– Потому что так нужно. Ведь я не могу, Джоан.

– Что ж, тогда, очевидно, не вернется никто из нас.

– Джоан, в чем дело? Что происходит?

В течение долгого мгновения, показавшегося им вечностью, они смотрели друг на друга, и Джоан пыталась разглядеть в брате ребенка, которым тот некогда был, – того самого, который часто виделся ей в худом теле стоящего перед ней мужчины. Малыш то и дело выглядывал из него, словно затевая какую-то мальчишечью игру. Но сегодня этого сорванца и след простыл.

– Я не знаю, что происходит, – честно сказала она.

Они отправились на ланч в офицерскую столовую, где Даниэль принялся говорить о том, как они праздновали Рождество в прежние годы, и вспоминать, как его любил отец. Джоан тоже не могла забыть, как тот кружил мать по кухне под рождественские песенки по радио, а золотые с серебром гирлянды, сделанные ею в школе, висели на шее отца, словно боа. На нем был праздничный красный жилет, застегнутый на все пуговицы, и дурацкий галстук-бабочка в горошек. А как громко он пел… И как смеялась мать, не выпуская из руки овощного ножа! Внезапно все это показалось делом невероятно давним. Тогда Даниэль дико хохотал, глядя на то, как они резвились. Когда она в последний раз видела брата смеющимся так бездумно и беззаботно? Она не могла вспомнить.

– Я понимаю, что ты не рвешься домой, – сказал Даниэль, водя кусочком лепешки по тарелке. – Рождество без папы стало совсем другим. И вообще, отсюда вся эта рождественская кутерьма кажется немного странной. Но с тобой будет Тапи. Уж он-то, наверно, сумеет тебя развеселить?

– О, я уверена, он попытается. Но это не то. Ну, не совсем то.

– Тогда в чем дело?

Даниэль взял ее руку в свою, крепко сжал, и от этого прикосновения слезы подступили к глазам Джоан. Она была не в силах взглянуть на него и ничего не могла ему рассказать. Джоан чувствовала, что дело зашло слишком далеко, и не готова была спустить все на тормозах.

– Знаешь, что ответила мама, когда я сказала ей, что собираюсь приехать сюда и встретиться с тобой? – наконец спросила она.

– Нет, что?

– Она заявила, что я сама усложняю себе жизнь. Сказала, что я глупая и мои нервы всего этого не выдержат.

– Надеюсь, ты поняла, что она говорила о себе? – спросил Даниэль.

– Ты так считаешь?

– Конечно. Как ты думаешь, почему они с папой ни разу не поехали ни в одно из мест, о которых он так любил рассказывать?

– Наверное, у них не было денег.