Девушка по имени Йоханан Гелт

– Ну-у… скажем, Эмма Гольдман…

– Отлично! Замечательно! – я чуть ли не прыгала от счастья. – Значит, я буду… я буду… О! Я буду Клиторэмма Гольдман! Прекрасное временное имя! Клиторэмма! Звучит почти как «поэма»… как «эмфизема»… как «хризантема»… как…

– …«кардиограмма»! – мрачно закончила за меня Менструаза Саган. – Ладно, так тому и быть. Но только, чур, временно!

Она встала, щелкнув при этом суставами, как танцовщица фламенко кастаньетами, и пошла к выходу, но вдруг остановилась у самой двери.

– Знаешь, я вот что подумала… – чтобы помочь тебе побыстрее решить. Этим вечером у нас акция. Посмотришь, чем тут наши занимаются. Ну а мы поглядим, какая из тебя «хризантема». Забора, как у вас, не обещаю, но драчка будет нешуточная. Сбор в пять возле знамени.

Что ж, драчка так драчка. Я мысленно поблагодарила Мики, который в последний момент запихнул мне в чемодан легкие, но прочные ботинки с титановыми накладками на кантах. Как он сказал, на всякий случай – вряд ли при этом предполагая, что случай представится в первый же день.

Мои соседки по комнате так и не объявились. Без двух минут пять я спустилась во двор. Там уже ждали четыре фургончика – из тех, что развозят продукты по небольшим бакалеям. В них уже грузились тридцать-сорок анархисток в фиолетовых футболках. Мне сунули такую же и показали на один из фургонов. Я влезла.

Мест на укрепленных вдоль бортов откидных скамьях хватало только на шестерых, так что мне и еще двум девушкам пришлось сидеть на полу, заваленном к тому же какими-то плакатами, тряпками и громоздкими предметами непонятного назначения. Рассмотреть что-либо подробней не представлялось возможным из-за отсутствия окон. В скудном свете, проникавшем сквозь верхние вентиляционные решетки, едва угадывались серьезные физиономии моих новых соратниц.

Ехали молча; если кто и перешептывался, то неслышно. Что, честно говоря, слегка напрягало – обстановка реально напоминала сцену из военного фильма перед выбросом воздушного десанта. Для полноты картины нам не хватало только парашютов. Впрочем, эти сумасшедшие борцуньи за свободу левых грудей наверняка выбросились бы и без, всецело положившись на революционные качества вагины. Я невольно прыснула, представив себе, в каких позах летел бы вниз подобный феминистский спецназ.

– Шш-ш… – одернула меня невидимая соседка.

Минут через сорок задняя дверь распахнулась, и мы попрыгали на землю. К счастью, она оказалась всего лишь в метре, так что парашют действительно не понадобился. Я осмотрелась, щуря отвыкшие от света глаза.

Мы стояли на краю небольшой прямоугольной площади – то ли в самом Мюнхене, то ли в одном из его ближних пригородов. По ее сторонам, с подчеркнутым достоинством соприкасаясь плечами, стояли трехэтажные домики-пряники с треугольными фронтонами и веселой – можно сказать, детской – раскраской: желтые, оранжевые, розовые, морковные. Беленькие, аккуратно поделенные на восемь равных квадратиков оконные переплеты; симметрично распахнутые деревянные ставни; безупречная черепица высоких крыш; горшки с цветущей, но отнюдь не буйствующей геранью; скромная кирха с не слишком заносчивой, но затейливо разукрашенной часовой башней – все тут напоминало, скорее, сказку с благополучным концом, чем театр военных действий. Если тут и сражались, то лишь за звание быстрейшего едока сосисок.

Часы ударили без пятнадцати шесть, и тут только я заметила редкую цепочку полицейских, полукругом обвивающую стройную шею кирхи. Их каски блестели в лучах заходящего солнца – ни дать ни взять бусинки ожерелья. Рядом крутились люди с фотоаппаратами – по-видимому, репортеры; тощий длинноволосый парень поворачивал туда-сюда большой мохнатый микрофон на высокой штанге; тщательно причесанные, явно экранные дивы о чем-то напористо докладывали, адресуясь каждая к своему телеоператору.

Пред нами важно, как полководец перед битвой, прохаживалась Менструаза Саган. Я поймала ее за фиолетовый рукав.

– Кого тут ждут? Министра? Президента? Генсека ООН?

Она рассмеялась:

– Нас! Угнетатели ждут нас! Ждали-ждали и дождались!

– Но откуда они знали, что мы приедем? У тебя в команде предательницы…

– У меня в команде хорошие пиарщицы… – Менструаза снисходительно похлопала меня по плечу. – Не знаю, как у вас с забором, а у нас тут общественный резонанс важнее самой акции. Не стой, э-э… как тебя…

– Клиторэмма Гольдман.

– Не стой, Клиторэмма, помоги камрадкам. И надень шапку! Обязательно надень шапку! И вообще, делай как я. Ты ведь у нас новенькая…