Девушка по имени Йоханан Гелт

– Меня немного смущает один вопрос, – сказал мистер Маккалиф, закончив ковырять крошечную французскую порцию стоимостью в половину коровы. – У нас в Америке «Критическая теория» легко реализуема из-за реальных внешних различий. Тот же профессор Кунди учит, что белый ребенок уже в возрасте трех месяцев начинает понимать, что такое цвет и что такое раса, то есть становится расистом и, соответственно, нуждается в излечении от белифилиса. Но у вас… У вас ситуация в корне иная. В Палестайне и евреи, и арабы имеют одинаковый цвет кожи… Вот вы, к примеру, и вовсе блондинка.

– Это иллюзия! – возразила я. – Мы, арабы, смуглее и, главное, благородней евреев. И потом, разве это так существенно? Черные – лучшая раса на земле не только потому, что они черны снаружи, но и потому, что они черны изнутри. Разве не так?

– Черны изнутри? – удивленно повторил Маккалиф. – Это революционная мысль, мисс Дура. Вы вычитали ее у профессора Кунди?

– Само собой! – воскликнула я. – Согласитесь, что так людям моего народа будет намного легче ассоциировать себя с «Критической теорией». Гарантирую вам, что внутри они чернее черного! Прямо тьма тьмущая! Хоть глаза выколи! Закажем десерт?

За десертом я впервые пожалела своего бедного Мики, одиноко сидящего на парковке в краденом «Кадиллаке». Покончив со своей тарелкой, мистер Маккалиф положил на стол салфетку и деликатно рыгнул.

– Что ж, мисс Дура, я вижу, что вы весьма недурно подкованы в теории, – сказал он. – В таком случае чего вы ждете от меня?

– Как это чего? – удивилась я. – Методик! Согласитесь, коллега, теория суха, пока не оросить ее… гм…

Я задумалась, какую жидкость уместней упомянуть в этом образе, зашедшем, видимо, слишком далеко. Слезами учеников? Слюной преподавателей? Кровью невинных жертв, типа Саманты Вайт и ее отца? Мочой…

К счастью, директор вывел меня из затруднения.

– Вы правы, – сказал он. – Надо непременно орошать теорию святой водой самоотверженного подвига школьных учителей-практиков. И методики, несомненно, играют важную роль в этом процессе. В мою школу они попадают из комиссии округа; ну а я уже отвечаю своими соображениями. Отмечу без лишней скромности: как правило, их принимают без оговорок.

– Великолепно! Могу ли я сделать копии?

– Зачем копии? – благодушно проговорил он. – Я дам вам оригиналы. В конце концов, общее дело. «Критическая теория рас» шагает по планете! Заезжайте в школу завтра с утра. Методички хранятся в моем кабинете, так что проблем не возникнет.

Я скорчила разочарованную гримасу:

– Завтра с утра… Дорогой мистер Маккалиф, не сочтите за наглость, но нельзя ли заехать за брошюрами прямо сейчас? Дело в том, что завтра я должна улетать в Калифорнию… Ну пожалуйста… пожалуйста…

Официант принес счет; его величина добавила веса к моим девичьим просьбам. Мало кто смог бы отказать в такой ситуации. Мистер Маккалиф милостиво кивнул.

– Хорошо, мисс Дура. Крюк невелик, я живу рядом со школой.

Я рассыпалась в благодарностях:

– Огромное спасибо, мистер Маккалиф! Огромное! Вы так великодушны…

– Не стоит, – улыбнулся он, поднимаясь со стула. – Ничего особенного. Это вам спасибо за прекрасный ужин.

– Нет-нет, – возразила я, – ваше великодушие действительно поразительно. И самопожертвование тоже. Ведь вашу собственную кожу не назвать даже смуглой. И если в обществе социальной справедливости будут, согласно «Критической теории», уничтожать белых как расу, вы пострадаете в первую очередь.

Директор Маккалиф отрицательно покачал головой:

– Вот тут вы точно ошибаетесь, мисс Дура. Общество социальной справедливости потому так и называется, что в нем невозможна несправедливость. Когда мы победим, сломаем систему и установим свои, правильные законы, всё устроится само собой. Само собой, как река…

– Как река, с русла которой убрали плотины и запруды… – продолжила я. – Вы будете смеяться, но совсем недавно я слышала точно такое же сравнение. Надо только сломать систему, а дальше все устроится само собой, как река…

Когда подкатил мой «Кадиллак» с «шофером», мистер Маккалиф был явно впечатлен. Мы доехали до школы и припарковались бок о бок. Директор отпер ворота, а затем входную дверь. Мики последовал за нами внутрь здания.

– Махлуф поможет мне нести брошюры, – пояснила я в ответ на вопросительный взгляд Маккалифа. – Боюсь, моих слабых сил недостаточно.

Он неопределенно пожал плечами, но не стал возражать. Впрочем, теперь уже ему не помогли бы никакие возражения. В кабинете Маккалиф сразу подошел к шкафу и снял с полки несколько книг. Мики вынул из сумки веревку.

– Поставь на место, – сказал он.

– Что?

Директор повернулся, и тут Мики набросил ему на шею петлю.

– Я говорю – поставь книги на место. И сядь на стул. Бетти, предложи господину директору стул.

Я подтащила один из стульев в центр комнаты, под люстру. Маккалиф изумленно смотрел на Мики и беззвучно, по-рыбьи открывал-закрывал рот. Мики сунул ему под нос пистолет.

– Ты что, в обмороке? На-ка понюхай нашатырь.

– К-кто вы? – выдавил из себя директор.

– Твои поклонники, – любезно отвечал Мики. – Сядь, кому говорю!