Девушка с нижнего этажа

Картофелина горделиво вышагивает вслед за Джозефом, и в стуке ее копыт мне слышатся радостные нотки. Чтобы понять лошадь, нужно понять самого себя. Я повторяю про себя, что чудо уже произошло: я оказалась на крупнейших скачках года, а еще у меня, вероятно, лучшие места среди присутствующих. Я вдруг понимаю, что совсем не важно, удастся ли мне отыграть пузырек или нет. Шляпная мастерская помогла мне проявиться; благодаря мисс Ягодке мой голос был услышан. Но, быть может, больше всего мне не хватало возможности свободно расхаживать по улицам, не пряча лицо в тени полей шляпы. Мы со Стариной Джином каким-то образом влились в общество, которое, подобно газете, как правило, состоит из черного и белого цветов. Всегда будут те, кто обходит нас стороной. Но будут и те, кто с радостью направит свой велосипед вслед за мной. Я всю жизнь боялась, что даже звук моего собственного голоса может навлечь на меня беду, но я ошибалась. Если бы я не заговорила, меня бы здесь не было.

Семейство Пэйнов и еще несколько представителей городской элиты наблюдают за происходящим из отдельной ложи. Мистер Пэйн, наклонившись вперед, опирается на перила, словно на мачту корабля, и подносит к глазам театральный бинокль. Будущее всегда волновало его больше, чем настоящее. Рядом с отцом стоит Мерритт, который, по всей видимости, не принял ни одного из поступивших от девушек приглашений. Он переводит взгляд с Амира на меня и салютует мне, приставив два пальца к виску.

Миссис Пэйн, вошедшая в роль любезной благовоспитанной дамы, обмахивается веером. Она меня не узнает. Но когда я проезжаю мимо, на ее улыбающемся лице проступает смятение — так колеблется пламя свечи, если на него дунуть. Сидящая рядом с миссис Пэйн Кэролайн неотрывно следит за мной зорким взглядом. Из-под ее плоской бежевой шляпки виднеется заплетенная мною коса в виде танцующего льва. Надо же, прическа до сих пор цела. Свалившись с велосипеда Ноэми полдюжины раз — отчего моя подруга сразу почувствовала себя увереннее, — Кэролайн, однако, заявила, что ее еще никто не превзошел. Хоть я и не совсем поняла, кого Кэролайн имела в виду — Ноэми или велосипед, — для моей бывшей госпожи задул ветер перемен. Надеюсь, она сможет с новой силой расправить крылья.

— Добро пожаловать на скачки, дамы и господа. Нас ждет целая миля невероятного зрелища! — объявляет ведущий.

Представители прессы, расположившиеся вдоль ограды, отделяющей зрителей от трассы, стремительно что-то записывают в тетрадях. К столбам приколочены таблички, на которых перечислены все спонсоры и их лошади с указанием номера и масти. Я ищу в толпе Нэйтана: мне очень хочется его увидеть, но в то же время боязно, что мне на глаза попадется Лиззи, виснущая у Нэйтана на руке.

На трибунах возникает знакомый силуэт. Я сажусь прямее, надеясь, что со стороны я похожа на грациозную даму, плывущую на черном лебеде. Нэйтан машет мне шляпой. В нем нет мечтательности, присущей мистеру К., а в сравнении с Мерриттом Пэйном его фигура не отличает величавостью, но от него веет благородством компаса, который всегда показывает на север.

К Нэйтану протягивается пара розовых ручек, и вскоре рядом с ним на трибуне появляется Лиззи. Они очень хорошо смотрятся рядом. Нэйтану было бы куда проще с такой девушкой, как Лиззи, на которую не распространяется закон о межрасовых браках. Лиззи своей шляпкой «Мисс Ягодка» закрывает мне обзор на Нэйтана. Вероятно, она думает о том же, о чем и я.

Джозеф подводит Картофелину к прочерченной мелом линии. Мы оказываемся удалены от центра больше всех участников. Я встряхиваю онемевшими от волнения руками и ногами, а затем делаю глубокий вдох.

— Спасибо, Джозеф.

Вытянувшись по струнке, парнишка уходит вслед за другими конюхами.

Слева от нас двенадцать жеребцов, пофыркивая, роют землю копытами. Пружины заряжены и готовы вот-вот распрямиться. Трасса кажется мне слишком узкой и хлипкой, как картон. Одно неверное движение — и меня размажут до состояния бумажного волокна, я окажусь кусочком коры, попавшим под сорок восемь дробящих поршней.

Жулик, стоящий через несколько лошадей от нас, выгибается волнами, словно его тело состоит из воды, а лепрекон, как земноводное, пытается удержаться у коня на спине. Мерзкий мужчина больше не смотрит на меня, а что-то бормочет, возведя глаза к небу. Наверное, молится. Сейчас самое время поверить в Бога.