Девушка с нижнего этажа

Дорогая мисс Бочка!

Пышные рукава помогают скрыть отсутствие талии, а украшения придают свой шарм груди. Оставьте китовые усы китам: так будет лучше и для вас, и для животных. Лучший способ стать более привлекательной — принять себя такой, какая вы есть, ведь тогда ваш разум откроется для творчества и радости.

Искренне ваша, мисс Ягодка

При виде моей накрахмаленной формы Ноэми кивает.

— Добро пожаловать обратно. Да начнется веселье. — С этими словами она протягивает мне метлу.

Пока Ноэми кружит по кухне, сервируя поднос для Кэролайн, я сметаю в кучу скорлупу пекана.

— Мистер Мерритт хочет, чтобы на ужин в честь его помолвки подали пекановый пирог. — Чугунные глаза Ноэми скользят по крюку, торчащему из стены. — Любители пекановых пирогов обычно не из тех, кто их готовит. Я расколола только половину орехов, но гляди. — Ноэми показывает мне усыпанную волдырями ладонь.

— Можно я попробую? — Отставив метлу, я берусь за молоток и принимаюсь колоть орехи. Первый удар чуть не раздробил мне большой палец. От второго на столе остается вмятина.

Ноэми, глядя на меня, приподнимает одну бровь.

— Отлично. Когда закончишь, у нас, возможно, не будет пеканового пирога, зато будет охапка дров.

Я про себя благодарю Ноэми, которая помогала мне переносить всю детскую жестокость Кэролайн, ведь сама не понаслышке знала, с чем я имею дело. Мать Ноэми была кормилицей Кэролайн.

В дверь просовывается голова Этты Рэй. По дому без ее ведома не может пролететь даже сквозняк.

— Смешками делу не поможешь. Ноэми, если придет Соломон, скажи ему, чтобы откатил велосипед к сараю, где стоят ящики с вещами для нуждающихся.

Взгляд Ноэми становится задумчивым.

— Да, мэм.

Ноэми протягивает мне поднос с дымящейся овсянкой, кувшином сливок, миской мелкого мерцающего тростникового сахара и кофейником.

— Лучше поспешить, пока дикобраз не выпустил иголки.

Поднимаясь по лестнице, я стараюсь нести поднос так, чтобы расплескать как можно меньше кофе, но это так же сложно, как тащить живого поросенка.

— Мисс? — кричу я, стоя у закрытой двери Кэролайн. Вцепившись в поднос мертвой хваткой, я захожу в комнату.

Кэролайн сидит за туалетным столиком. Комната в пастельных тонах изменилась: теперь она оклеена обоями с павлиньими перьями, и мне кажется, что на меня смотрят сотни глаз. На пол волнами спадают бирюзовые гирлянды. Там, куда устремлены все глаза павлиньих перьев, стоит горшок с африканской фиалкой, которая выпустила один-единственный бутон. Мне ли не знать, каково ей сейчас.

Я ставлю поднос на стол у окна.

Не отрываясь от зеркала, Кэролайн одаряет меня взглядом, от которого вполне может лопнуть стекло.

— Овсянка совершенно не сытная. Сытная еда — это яйца. Или бекон. Ты впустую потратила мое время. Все такая же нерасторопная, как я посмотрю.

Стиснув зубы, я напоминаю себе, что это всего лишь работа. Работа, за которую мне платят деньги, которые я нигде больше не смогу получить и которые мне очень пригодятся, если «Фокус» закроется. Стараясь не смотреть в зеркало, отражающее насмешливое лицо Кэролайн, я поднимаю поднос и несу его обратно к двери.

— Смотри, чтобы желток не растекся, чтобы был как солнышко. Я ем только такие яйца.

Видимо, потому, что сама она далеко не солнышко.

— Непременно, мисс. — Я выскальзываю из комнаты.

Я почти роняю поднос на старый кухонный стол. Ноэми, стоящая у раковины, даже не поворачивается в мою сторону и продолжает оттирать кастрюлю из-под овсянки.

— Мисс Кэролайн желает позавтракать беконом и яйцами с желтками как солнышко, — выпаливаю я и беру мытье кастрюли на себя.

Ноэми медленно кивает, словно ничуть не удивлена. Она ставит сковороду на плиту, и вскоре от запаха скворчащего жира у меня начинает урчать живот. Что-то за окном привлекает внимание Ноэми.

— Ты когда-нибудь каталась на велосипеде?

— Нет. — Повесив чистую кастрюлю на стену, я подхожу к Ноэми. За окном Соломон, дворецкий мистера Пэйна, катит велосипед по дорожке. — Я пока не готова сломать ногу.

— Ты же умеешь ездить верхом. Управлять велосипедом, наверное, куда легче. С велосипеда не так высоко падать, да и объезжать его не нужно. Видишь ли, если мне какая-то мысль пришла в голову, мне очень трудно от нее избавиться. Если у тебя есть велосипед, можно не ждать трамвай, а ведь они часто набиты так, что не продохнуть. А еще, будь у меня велосипед, я могла бы навестить своего бедного больного братца, и никто бы мне ничего не сделал.