Девушка с нижнего этажа

Старина Джин кивает:

— Молоток не любил копать канавы. Ему все зрелища подавай.

Молоток мог пройти по натянутому канату с завязанными глазами. Я это сама видела. Он уехал на север, где надеялся поступить на службу в передвижной музей со зверинцем, ярмаркой и ипподромом — всем этим заведовал Ф. Т. Барнум.

— Конечно, не всегда легко найти любимую работу.

— Знаю. Но у тебя же получилось.

— Я ведь говорил тебе, что мне очень повезло, хм? Как бы то ни было, хороший муж сможет тебя обеспечить, пока ты не найдешь себе дело по душе. Мы выберем тебе носатого жениха.

Приложив одно ухо к стене, я надеюсь услышать хотя бы намек на то, что мисс Ягодка скоро явит себя миру. Грохот печатного станка заглушает разговор, но вот Нэйтан решает сделать перерыв.

— Потрясающе, — произносит он. — Есть в этом что-то… восточное.

— Да, — раздается голос его матери. — Его сделала китаянка.

Речь об украшении на шляпке. Я стараюсь сидеть неподвижно, и у меня начинает болеть шея.

— Правда? Я недавно налетел на одну китаянку. Точнее, Дера на нее налетела.

— Как она выглядела?

— Явно была напугана.

— Как и та, что связала этот узел. Что еще ты можешь про нее сказать?

— Даже не знаю, мама. — В голосе Нэйтана слышится раздражение. — У нее два глаза, две ноги…

Я стискиваю зубы, вспомнив, что Нэйтан видел мои голые ноги.

— О, прекрасно, а то я на секунду испугалась, что тебе встретилась трехногая китаянка. Если нас, к примеру, ограбят, как ты опишешь злоумышленника полиции? Девушка, которую видела я, хороша собой, она, кажется, твоя ровесница, ростом в пять футов с небольшим, а еще у нее кроткие глаза каштанового цвета. У нее гладкая кожа — думаю, модистки умеют защищаться от солнца, — а все движения у нее очень осторожные. Она не пыталась выставить себя напоказ, как это делают иногда молодые люди. Перестань смеяться. Ну, что скажешь?

— Думаю, что если нас когда-нибудь ограбят, то с полицией говорить будешь ты.

— В городе не так много китайцев, особенно после истории с бешеным насильником. Ты, конечно, был совсем маленьким и не помнишь.

— Я читал отцовские статьи.

Я наконец выдыхаю. Насильника с бешеными глазами так и не поймали, зато задержали другого мужчину, который был очень похож на преступника, если не брать в расчет десятидюймовую разницу в росте. Несчастного освободили — вернее, освободилась его душа, когда тело вздернули на вековом дубе. После этого почти все оставшиеся в Атланте китайцы поспешили уехать.

— Думаю, мы говорим об одном человеке, — произносит Нэйтан.

— Я не запомнила ее имени. Наверное, можно спросить у миссис Инглиш. Мне любопытно узнать об этой девушке.

Мне приходится постараться, чтобы не ахнуть. Молоток часто говорил, что если люди связаны между собой, потоки их энергии начинают стремиться друг к другу, пока разум пытается найти закономерности. Вот почему Старина Джин строго-настрого запрещал дядюшкам нарушать правила. Мы оставляем следы не только на земле.

Оставила ли я еще один след, написав статью от имени мисс Ягодки? Да. Кажется, послать письмо Беллам было очень плохой идеей.

Десять

Хоть мое тело и сопротивляется, я запрыгиваю в трамвай и иду мимо скамеек, приглядываясь, нет ли в руках у кого-нибудь из пассажиров выпуска «Фокуса», и надеясь услышать слово ягодка. Девяносто процентов меня ужасно боятся, что Беллы примут мое предложение, но этот страх заглушают оставшиеся — тщеславные, как это ни прискорбно, — десять процентов. Сидящий передо мной мужчина читает «Трибун Саванны», одну из немногих «цветных» газет, которые продаются в Атланте. Дворецкий, расположившийся сбоку от меня, разворачивает выпуск «Конституции» и прижимает газету к себе, когда я пытаюсь подсмотреть. На худой конец экземпляр «Фокуса» будет в доме у Пэйнов. Они подписаны на все газеты, кроме «цветных» и еврейских.

Воздух насквозь пропитан мелкими каплями, словно само утро плюет мне в лицо. Каждый раз, когда трамвай дергается, мне кажется, что у меня вот-вот сломается рука или нога. Старина Джин, напротив, совершенно не обращает внимания на тряску и спокойно жует кусочек имбиря. Пытаясь унять дрожь, я подвигаюсь ближе к Старине Джину. Главное — не испортить новую прическу а-ля «дерзкие облака»: из-под «одолженной» мне шляпки выглядывают закрученные пряди.

— Мне придется остаться у Пэйнов на ночь, — произносит Старина Джин, стараясь не смотреть в мои удивленные глаза. В последнее время он работал допоздна, но ночевал всегда дома. — Мерритт привезет нового арабского жеребца. Мистер Крикс хочет, чтобы я в случае чего был на подхвате.

Мерритт, как и его сестра, всегда любил быстрых лошадей. Появление арабского скакуна наверняка взволнует кобыл, которые сейчас переживают течку.

— Где ты будешь спать?

— В сарае рядом с комнатой мистера Крикса есть свободный закуток.

— В сарае ужасный сквозняк.

— Если замерзну, уйду спать в конюшню.

— С твоим кашлем лучше поменьше дышать пылью.

— Да, я уже не скакун, а хрипун. — Старина Джин смеется над собственной шуткой, но вот у него перехватывает дыхание, и я одариваю его пристальным взглядом.