Девушка с нижнего этажа

У меня не выходит даже улыбнуться. В детстве мы с Робби шутили, что нам нужно держаться друг от друга подальше: я частенько ударяла Робби косичками по лицу, а он был таким неуклюжим, что каждую секунду мог наступить мне на ногу.

Лицо у Робби становится задумчивым, и я тоже невольно морщу лоб. Пригладив ткань ладонью, Робби убирает сверток на полку.

— Что случилось?

Я достаю носовой платок и выплескиваю свое горе. К счастью, покупателей в магазине немного.

Робби выслушивает меня, уперевшись руками на стол и часто моргая густыми ресницами. Когда я заканчиваю рассказ, мой платок оказывается вымочен насквозь.

Робби вытаскивает из ящика коробочку тонкой бумаги и ставит ее на стол.

— Нам их совсем недавно привезли. Мистер Баксбаум называет их «одноразовыми». Эти платки можно выбрасывать. Бери, не стесняйся. Мы пока решаем, будем ли их продавать.

Одноразовые платки грубее тканевых, но со своей работой справляются. Я разглядываю рулоны ткани. Каждый цвет на своем месте.

— На какую полку ты положил бы меня?

Прищурившись, Робби быстрыми движениями одергивает манжеты.

— Даже не думай дать этим малодушным богатеям, которым от самих себя тошно, заставить тебя сомневаться в себе. Ты знаешь, откуда ты, я тоже это знаю, и речь не о полке, не о стране, вообще не о месте. Иногда я даже забываю, что ты китаянка.

— А я нет. — Я тянусь за очередным одноразовым платком.

— Потому что тебя слишком заботит мнение окружающих. Слушай только самых близких, и тогда тебе ничего не страшно.

— Это не так-то просто, когда самый близкий человек врет тебе столько лет.

— Если Старина Джин и поступил неправильно, он сделал это ради тебя, — Робби смотрит как будто вдаль. — Так странно, что Старина Джин решил выплатить долг сейчас, после стольких лет. Билли Риггс не из тех, кто привык так долго ждать. Не стоило тебе к нему ходить. Он столько грешил, что, готов поспорить, даже его кости не станут спокойно лежать в гробу после смерти.

Слушая Робби вполуха, я вспоминаю годы, проведенные в поместье Пэйнов. Ничего не имею против мытья полов, выскабливания посуды и сервировки столов, но неужели я должна была работать именно на эту семью? Меня мутит при мысли о том, что Мерритт — мой брат — постоянно со мной заигрывал. Он совершенно бесстыдно пожирал меня глазами. Быть может, мне Мерритт тоже немного нравился, черт бы побрал холодное бесчувственное сердце моей матери. У меня крутит живот, но, к счастью, я сегодня еще не ела.

— Что-то ты позеленела. Вот, садись, — Робби выдвигает табурет. — Принести воды?

Я качаю головой, понимая, что ничего не смогу в себя впихнуть. Робби сметает обрывки ниток в кучку.

— Иногда что-то рушится во имя чего-то лучшего, — мягким голосом произносит он. — Когда Пэйны выгнали Ноэми, я боялся, что она этого не переживет. Она целых два дня отрывала катышки от одеял. У нее скопились такие горки, что я было подумал, что придется вязать новые покрывала, а не то будем мерзнуть по ночам.

Я все еще не могу улыбнуться.

— Но потом миссис Пэйн позвала Ноэми обратно. И Ноэми ответила, что вернется, только если велосипед ей уступят за пять долларов, а не за восемьдесят, — Робби, не сдержавшись, усмехается. — Я это к тому, что счастье часто принимает обманчивый вид. И что-то мне подсказывает, что Пэйны — лишь одна ступенька на твоем пути к победе, как это случилось, например, с моей женой. Здравствуйте, мистер Баксбаум.

Я даже не заметила, как хозяин магазина возник у меня за спиной. Стройный подвижный мистер Баксбаум может проскочить в закрывающуюся дверь, да так, что полы пальто останутся целы. Брови у него на лбу посажены очень высоко, и от этого он производит впечатление чистосердечного человека, что всегда играет ему на руку, когда дело доходит до торговли.

— Прохлаждаешься? — спрашивает мистер Баксбаум.

— Вот только недавно покупатели разошлись.

Мистер Баксбаум хмурится, и на лбу у него появляются морщины. Надеюсь, он не решил, что Робби отлынивает от работы.

Тут мистер Баксбаум устремляет взгляд на меня.

— Мисс Куань, ваши украшения просто очаровательны, и, сдается мне, вскоре они принесут вам неплохой доход, — произносит он, постукивая пальцами по столу.

— Спасибо, — только и отвечаю я. Мне становится не по себе от одной мысли, что нужно поддерживать светскую беседу.

— Миссис Инглиш сегодня заказала отдельную партию, — говорит Робби. — И даже выбрала, из какого шнура плести. Сейчас принесу. — Робби отходит к дальнему прилавку.

— Что-то давненько я не видел Старину Джина. В последний раз он заходил к нам с ужасным кашлем. Он поправился?

— Да. «Эликсир долголетия»… помог.

У меня перед глазами встает дымящаяся ванна Билли, и мне приходится приложить усилия, чтобы не насупиться.

— Прекрасно. Я в ответе за то, что продаю.

Мистер Баксбаум тянется, чтобы поправить что-то на полке, и до меня доносится скрип его бело-коричневых ботинок. Они выглядят новее, чем черно-белые ботинки Шана. Может, Шан купил свою пару здесь, у Баксбаума? Это один из немногих магазинов, где всегда хорошо относились к китайцам.

Меня пронизывает странное волнение.