Девушка с нижнего этажа

Старина Джин неподвижен. Я спускаюсь в подвал за подушкой и одеялом. В углу комнаты под свернутой простыней я нахожу черно-белые ботинки. Старина Джин их не продал. Ведь это одно из немногих напоминаний о сыне. Вернувшись к Старине Джину, я устраиваю ему постель. Затем я беру его за руку, которая, кажется, с годами стала только меньше. Руку, которая терпеливо вела меня по жизни.

Завернутый в серое одеяло, Старина Джин выглядит очень хрупким, словно раненая летучая мышь. Мое сердце наполняется любовью к деду, который, заменяя собой двоих людей, ничего не просил взамен. Как я могла злиться на человека, который менял мне пеленки и убаюкивал? Когда я заболела гриппом, Старина Джин отгонял злых духов, поддерживая во мне огонь жизни супом и своим тихим хмыканьем. Он хотел, чтобы у меня была сестра: так, когда его не станет, у меня будет родной человек.

Из моей груди начинают вырываться всхлипывания. Мне не хочется, чтобы Старина Джин видел, как я плачу, поэтому я убегаю в подвал и, чумазая, потная, валюсь на кровать. Судорожно втягивая воздух и рыдая, я пытаюсь придумать план. Как я занесу Старину Джина в подвал? Спускать его по ступенькам в виде железных прутьев и при этом не навредить ему еще сильнее так же трудно, как карабкаться по веревочной лестнице с полной бочкой воды. Нужно показать Старину Джина врачу. Но как? Даже если найдется доктор, готовый помочь китайцу, денег у нас все равно не хватит.

И теперь Старина Джин умрет в заброшенной конюшне от простуды или заражения крови, а ведь он должен лежать на пуховых перинах с чистыми простынями, обложенный кусочками льда, чтобы быстрее прошли синяки. Нужно будет отыскать его ботинок. Представив одинокий башмак посреди улицы, я почему-то начинаю рыдать еще отчаяннее.

Я вытираю лицо краем стеганого одеяла. Мне в глаза бросается слово огорчительный, «чрезвычайно досадный, неприятный». Я записала его, когда миссис Белл сказала Нэйтану, что его наряд являет собой огорчительное зрелище.

Огорчительный хорошо описывает наше положение, но я пока не огорчаюсь. У меня полно дел. Я принесу Старине Джину нагретый кирпич, а потом попробую найти помощь. Я с трудом поднимаюсь на ноги, но тут очередной звук заставляет меня застыть на месте.

Громкое гав.

Тридцать пять

На меня налетает огромный ком шерсти, и я падаю обратно на кровать.

— Д-д-дера?

Гав! Овчарка, словно знамя, вываливает ярко-розовый язык.

— К-как ты… — я перевожу взгляд на переговорную трубу. Я так спешила выбраться из подвала, что забыла воткнуть кляп на место.

Я тянусь за шерстяной затычкой, но тут до меня доносится голос Нэйтана:

— Где же она? Опять в окно выпрыгнула? А все из-за этого нового кота напротив, я уверен.

Я успеваю заткнуть переговорную трубу, пока Дера снова не начала гавкать. Собака переводит взгляд с трубы на меня и обратно, как будто ждет объяснений.

— О, Дера, — произношу я дрожащим голосом. Овчарка кладет голову мне на колени, и, готова поспорить, она точно знает, что мне нужно. Я обнимаю Деру за шею, и она сидит неподвижно до тех пор, пока не проходит новый приступ рыданий.

— Спасибо, — говорю я наконец. — Но мне нужно спешить за подмогой. И Нэйтан будет за тебя волноваться. Пойдем.

Старина Джин лежит на прежнем месте. Покружив рядом, Дера садится у его ног и даже не думает идти за мной, когда я выхожу из конюшни.

— Дера, ко мне! — я дважды ударяю по бедру, как это делал Нэйтан.

Овчарка смотрит то на меня, то на Старину Джина.

— Ко мне!

На этот раз она ложится на землю.

Что же делать? Сейчас мне нужно волноваться не за собаку. Нужно помочь Старине Джину. Но как?

Приподняв голову, Дера разглядывает меня глазами, скрытыми где-то под густой челкой.

Нет. Беллов ни в коем случае нельзя посвящать в нашу тайну. Старина Джин учил меня соблюдать строгие правила, которые помогают нам остаться в живых.

Но почему-то мне кажется, что сегодня Старина Джин и сам был бы не против того, чтобы немного изменить эти правила.

Дверь Беллов открывается, когда я еще только карабкаюсь по ступеням крыльца. Передо мной появляется Нэйтан, на ходу натягивающий крутку. При виде меня он вдруг перестает хмуриться.

— Джо? Что ты здесь делаешь? Что-то случилось?

— Мой дедушка… — мямлю я, чувствуя, как в горле назревает новая порция всхлипываний. — Его избил Билли Риггс.

За спиной Нэйтана возникает миссис Белл, вытирающая руки кухонным полотенцем.

— О боже.

Она обходит Нэйтана и сжимает мои ледяные руки своими чуть влажными ладонями.

— Где он? — спрашивает Нэйтан. Ему на лоб, будто вопросительный знак, спадает завиток волос.

— Я покажу.

Мы втроем направляемся к заброшенной конюшне. Если ее обветшалый вид и смутил Нэйтана и миссис Белл, они, не показывая этого, неотступно следуют за мной. Дера встречает Нэйтана радостным гав! и подбегает к его ноге.

— А, — Нэйтан гладит овчарку по голове. — Вот ты где, хорошая девочка.

Миссис Белл нагибается к Старине Джину, окидывая его мрачным взглядом. Хоть ей и противно смотреть на окровавленного избитого старика, она лишь неодобрительно цыкает.

— Надо вызвать доктора Свифта. Нэйтан…